Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Домочадцы мельниковой вдовы погрустнели, сама же ер Варра пожаловалась на скоропостижную и необъяснимую смерть Урефа, старшего сына кузнеца и несостоявшегося жениха Атты. Услышав имя умершего, девушка со всхлипом выбежала из гостиной.
- А что ж это такой молодой и, наверное, крепкий парень помер так внезапно? – участливо поинтересовался англичанин.
- Так кто ж знает, - всплеснула руками ер Варра, - таких внезапных смертей у нас ой как много стало за последние три недели. Солодки деревня большая, но если избавь нас Единый[1] от такой участи, и дальше это продолжится, то и работать станет некому. Вот и работничков у меня теперь трое вместо четверых. Верт еще на мельнице работал, крепкий мужик, несмотря на свои сорок годов был, а руки ведь какие золотые, что не попросишь, - все сделает.
Видать у вдовушки на немолодого Верта имелись и прочие планы помимо работы на мельнице, - вспомнив его она так же погрустнела и потемнела лицом, как и убежавшая Атта.
- А кто первый умер?
- Фарла, одного из наших свояченица из Слятки, сварливой бабой слыла, чуть что не нравилось – ругаться начинала. После праздника, говорят родичи, занемогла что-то, сама не своя стала, а потом нашли ее на берегу Хладринки синюю всю – утопла. Лекарь приехал глянуть ее, муж посылал за ним в Солодки, когда занемогла, да поздно уж. Ну да он все равно глянул, мало ли вдруг кто помог утопнуть, но ничего не нашел, только головой все крутил и бурчал будто «темень на голове у ней». Он у нас малость ведун, травки знает, плохой глаз отводит. А потом еще кто-то у них в Слятках помер, а после через день и в Овражьем. Это совсем мелкие деревушки, всего пол часика конному добираться, там домов то и полтора десятка не наберется. В наши Солодки постоянно приезжают с окрестных сел да хуторов: кто зерно мне на муку помолоть, кто к лекарю, за медком едут к пасечнику или починить что к кузнецу. Своего-то нет у них, хозяйство так себе.
Постепенно домочадцы выходили из-за стола, остались лишь гости да вдова. Еще немного поговорив об умерших и запомнив их имена, ир Алессоро уже наметил ближайший план действий.
Поблагодарив хозяйку за сытный обед и извинившись за столь неприятную тему разговора, англичанин поднялся, за ним Роберто и Кальвадос. Все они вышли во двор, ир Алессоро в общих чертах рассказал студенту о произошедших в деревушке событиях (все же тому было еще далеко до свободного владения риосским языком) и спустя недолгое мгновение, убедившись, что посторонних рядом нет, предложил:
- Давайте, пока не вечер, наведаемся к лекарю, интересно б узнать, что он там у трупов рассмотрел. Сдается мне, если это нечисть погуляла, придется все оставить как есть и надеяться на скорый приезд храмовников.
- Сэр, если пока неизвестно, сколько мы тут пробудем, давайте съездим и к пасечнику. – Внес свои предложения в план действий Роберто. – А то тесновато как-то у вдовы, та и народу полно, нам бы поменьше глаз да ушей все-таки.
- Ты прав капрал, завтра желательно переехать, особенно если окажется что дело нашей спецификации. Кальвадос, ты-то что думаешь?
- Знаете, ир Алессоро, мне пока тяжело понять принципы и методы вашей работы, но в моем мире сейчас бы такое происшествие назвали или чертовщиной, или таинственной эпидемией, поражающей мозг людей и заставляющей их кончать жизнь такими жуткими способами самоубийства. Все это весьма странно.
Выехав со двора, они двинулись в сторону улицы, параллельной той, по которой въезжали в Солодки. Проехали небольшое здание, видом похожее на часовню, но с закрытыми дверями – новый служитель приедет через несколько дней. Дом лекаря находился через двенадцать домов после часовни Чистых. С первого взгляда деревушка показалась Кальвадосу очень маленькой – всего две широких улиц пересекали узкие короткие проулки. Несколько домов стояли в стороне от основной застройки, в том числе мельница и, судя по рассказам ер Варры и старика, пасека. Но, несмотря на кажущиеся небольшие размеры деревушки, все же требовалось некоторое время, чтоб проехать из одного конца ее в другой, а тем более объехать все.
Полуденное время близилось к концу, но все еще стояла духота и мужчины выехали в одних рубашках (тем более не город – внешним видом никого не оскорбишь), но по привычке обвешанные оружием за исключением новобранца, которому оно за исключением небольшого кинжала еще не положено.
Многие солодчане все еще работали на своих участках поля или на огородах, расположенных позади каждого дома. Но кое-где во дворах уже слышался детский смех, издаваемые животными звуки, звяканье колодезной цепи, человеческий гомон. Через двор на покатой крыше одноэтажного дома слышался стук молотка – мужик менял кусок дранки.
Проезжая мимо его дома, Кальвадос продолжал с интересом наблюдать за занятием мужика. Уже поравнявшись с воротами, парень заметил, как ни с того ни с сего солодчанин начал махать перед собой руками, будто отмахиваясь от надоедливого насекомого или невидимки. При этом мужик не скупился на бранные слова, но спустя несколько секунд в его голосе появились нотки истерического испуга.
Тут уже ир Алессоро с Роберто подняли головы, обратив внимание на происходящее. И только они успели почувствовать неладное, как неудавшийся плотник, все еще размахивая руками и уже испуганно вопя рухнул вниз. Спешившись по команде капитана с лошадей, они поспешили к дому, хорошо хоть ворота днем в деревне не запирали, поэтому и не пришлось прыгать по заборам.
- Надеюсь, мужик не сильно ушибся, - сказал Роберто, забегая в ворота.
Да вот судя по женским причитаниям, в скором времени раздавшимся со двора, он ошибся.
Подойдя к тому месту, куда должен был упасть солодчанин, они увидели безрадостную картину: сидя на земле подле неестественно выгнутого тела и держа его руку, лила слезы еще молодая женщина в съехавшей
