Бросившись в объятия своего дяди[26], он, вероятно, надеялся создать иллюзию, возможно, полезную, что он покидает Дофине не как беглец, а как будущий крестоносец, ведь двумя годами ранее (в 1454 году), по случаю Клятвы Фазана, данной на самом знаменитом пиру столетия, герцог Бургундский и его главные вассалы действительно поклялись принять крест. Людовик старался поддерживать дружескую переписку с герцогом Филиппом. Весной 1455 года он, вероятно, уже рассматривал Бургундию как возможное убежище, поскольку в это время он послал герцогу артиллерийское орудие вместе с другими, более веселыми подарками, и выказал ему "великие знаки любви". Однако даже в самые трудные моменты Людовик ни разу даже не намекнул дяде, что намерен просить его о гостеприимстве. Филипп мог бы уклониться от такого бесчестного для него соучастия. Более того, Людовик считал, что, будучи фанатиком легенд о рыцарях Круглого стола, герцог Бургундский предпочтет бы сыграть роль доброжелательного дядюшки для племянника, неожиданно появившегося в его владениях.

В конце августа 1456 года, когда Антуан де Шабанн во главе французской армии вступил в Дофине, Людовик сделал последние приготовления. Он разместил гарнизоны в своих главных опорных пунктах, призвал их командиров сопротивляться любой ценой и приказал своим офицерам — в частности, Луи де Лавалю, губернатору Дофине — оставаться верными своему долгу до конца.

На рассвете 30 августа Людовик отправился с примерно 50-ю своими спутниками, будто бы на охоту. Вскоре, однако, он направился на север и помчался галопом по горным тропам. Ему было 33 года, и он бежал из земель, которые больше ему не принадлежали.

Часть третья.

Беженец

8. Благодарный племянник

Бургундский хронист Жорж Шателлен сообщает, что Людовик позже говорил, что его побудил к бегству "жестокий ужас", который он испытывал при мысли о том, что его отец намеревался с ним сделать. В страхе Дофин представлял, что его зашьют в мешок и бросят в воду. Было это преувеличением или нет, но бесспорно, что в своем бегстве на север он не останавливался, пока не пересек бургундскую границу. Когда он наконец достиг Франш-Конте, то несколько дней отдыхал в знаменитом аббатстве Сен-Клод, где отстоял три мессы и продиктовал письмо своему отцу:

Мой дражайший господин, как Вам известно, мой дорогой дядя, герцог Бургундский, намерен ненадолго отправиться в Турцию для защиты католической веры и моим несомненным желанием является тоже отправиться туда, при условии Вашего благоволения. Я отправляюсь к моему упомянутому дорогому дяде, чтобы узнать его намерение, а также молить его, чтобы он захотел приложить усилия к поиску средств, чтобы я мог оставаться в Вашей благосклонности, чего я желаю больше всего на свете…

Чтобы придать больше убедительности этому объяснению, Людовик разослал епископам королевства письма, в которых сообщил, что собирается присоединиться к герцогу Бургундскому с намерением предпринять вместе с ним крестовый поход, и попросил их молиться за успех этой святой миссии.

Вскоре после этого, под конвоем маршала Бургундии, он без промедления поскакал в Нидерланды. Убедившись, что ему больше нечего бояться своего отца, Дофин остановился в Лувене, чтобы дождаться инструкций от Филиппа Доброго. Эта новость быстро распространилась по всей Европе, и вскоре бурная и странная судьба наследника Франции обсуждалась повсюду. Герцог Бургундский, который в то время возглавлял кампанию в Голландии, немедленно отправил королю известие о том, что он ничего не знал о бегстве его сына, и послал несколько дворян, чтобы сообщить Людовику, что его дядя желает встретиться с ним 15 октября в Брюсселе.

Однако Людовик был занят охотой и использованием своего обаяния в отношении блестящей бургундской знати. Дворянство из городов и сел стекалось в Лувен, чтобы выразить ему свое почтение. Дофин здоровался с ними за руку, осведомлялся об их именах — которые он старался запомнить, как и лица — и каждому из них рассказывал о своих свершениях и намерениях. Через несколько дней Людовика с большой помпой сопроводили в Брюссель, где его ожидали герцогиня Бургундская и ее сноха, графиня де Шароле, чтобы оказать принцу почести от лица Бургундского дома.

Когда около восьми часов вечера, верхом на коне, Людовик въехал во двор замка, он увидел перед собой целую шеренгу дам, которые выстроились, чтобы приветствовать его. Не успел он ступить с коня на землю, как все они преклонили колени. Взяв руки герцогини и графини в свои, Дофин поздоровался с дамами, а затем, попросил их подняться с колен. Когда все поднимались по лестнице в замок Людовик предложил герцогине, как хозяйке, следовать впереди, но та сказала, что ни за что не согласится идти впереди наследника Франции! Дофин стал очень любезно убеждать ее, но герцогиня осталась непоколебима и заявила:

Сир, мне кажется, что у Вас есть желание, чтобы над Вами смеялись, потому что Вы хотите, чтобы я делала то, что мне не надлежит.

Людовик ответил, что он просто обязан оказать ей такую честь, ведь он сам был всего лишь самым бедным из подданных королевства Франции. Но все было напрасно. Бургундский этикет не позволял никаких вольностей и от него не мог отступить никто, даже Дофин Франции. После входа в замок начался новый обмен любезностями, такими же деликатными, как и предыдущие. Герцог Филипп отдал распоряжение, чтобы его племянник занял его личные апартаменты. Но на этот раз Людовик решительно отказался это сделать, и все уговоры герцогини не смогли его переубедить.

Когда утром 15 октября стало известно, что герцог Бургундский приближается к Брюсселю, Дофин отправил навстречу ему главных сеньоров своего двора, чтобы выразить ему почтение. Затем он послал гонца сообщить герцогу, что сам выезжает ему на встречу. Филипп был поражен до глубины души этой беспрецедентной торжественностью, и вскоре Людовика завалили посланиями, умоляя не причинять дяде унижения, перспектива которого "расстраивала его до боли". Наконец, герцог сообщил Дофину, что если тот все же покинет замок, то он сам ускачет так далеко, что Людовику не хватит и года, чтобы найти его! Герцогиня присоединила свои мольбы к мольбам мужа, и только с большим трудом Дофина удалось убедить дождаться прибытия дяди в замке, и все же он настоял на том, чтобы все до единого его люди отправились навстречу герцогу.

Людовик решительно отказался ждать внутри и в сопровождении герцогини вышел во двор замка. Когда отряд герцога прибыл к стенам, Филипп Бургундский, одетый в усыпанный драгоценностями костюм и окруженный блестящей свитой баронов, сошел с коня и вошел в ворота замка один. Как только он увидел Дофина, он преклонил колено, чтобы отдать первую