рублевая выручка заведения в тот день, потому что больше ни у кого на заводе денег не водилось, всех работяг обслуживали в кредит. Узнав об этом, Павлик вспомнил, как его папа, Гена Морошков, в 1993 году открыл продуктовый магазин в селе Горнотаежное, где жили академики-астрономы с местной Службы Солнца. Астрономам зарплату тоже не платили по полгода, так что продавщица отпускала им товары в долг. А когда Гена Морошков понял, что уже не может считай бесплатно кормить целый НИИ, и стал закрывать магазин, некоторые из академиков рассчитались с ним за хлеб и гречку оригинальными фотоснимками с телескопов: планета Меркурий, Луна, комета Когоутека, но главное — цветная фотография поверхности Марса с камеры американского аппарата «Викинг-1» в формате А3. Потом Павлик сдуру принес эти фотки на урок астрономии, и учитель под предлогом «посмотреть повнимательнее» уволок их к себе домой и так и не вернул.

Покинув пределы завода, Павлик попрощался с Гришей Шишкиным до вечера и направился в поселковую администрацию. Насмотревшись по дороге на убогие хибары жителей Дуная, молодой человек напросился на интервью с главой, Андреем Сысоевичем Батыевым, который, кое-как отбрехавшись от неприятных вопросов, на прощанье сказал:

— Я изо всех сил заманиваю сюда врачей и учителей, которых в поселке катастрофически не хватает. И если вы своей статьей хоть одного врача или учителя от переезда сюда отвратите, вы будете мне первым врагом.

Позвонив с телефона-автомата на завод, Павлик попросил организовать ему официальное посещение, но директор ответил отказом, сославшись на секретность.

Вечером встретившись с Гришей Шишкиным, Павлик спросил, есть ли тут еще что интересного.

— А ты не хочешь снаряд купить со склада за сопкой?

— А что, можно? Сколько стоит?

— Три штуки. Рублей.

— Ну три штуки у меня найдутся, остались еще от командировочных, но куда мы потом этот снаряд девать будем?

— Себе оставишь. Ну или бахнем!

Павлик позвонил с таксофона в редакцию и спросил Витьку Булавинцева, можно ли купить снаряд на редакционные деньги.

— Ты Паша совсем офанарел там? — заорал ему в трубку Витька. — Мало того что на секретный завод залез, так еще и снаряд хочешь с военного объекта спереть? И деньги редакционные на это потратить?

— Так давай прокуратуру подключим, ФСБ, кого хошь, дядь Вить! Купим снаряд и сдадим сразу.

— Вот, сначала мы с ФСБ проконсультируемся, чем нам это грозит. И если они добро дадут, то хрен с тобой, проведешь свой эксперимент. Но до тех пор никакой самодеятельности! Набери через пару часов, я тебе дам ответ!

Через два часа Павлик снова позвонил из автомата, и Витька ему строго-настрого запретил покупать снаряд.

— Папа Артуш с военными порешал. Писать все равно не даст. Так что и смысла нет тратиться. Командора и завод его можешь спокойно полоскать, а вот склады не трогай.

Свой репортаж Павлик так и закончил словами: «Лучше я вам, Андрей Сысоевич, личным врагом буду, чем тому учителю или врачу, которого вы в эту жопу заманиваете». Слово «жопу» Витька Булавинцев заменил на «попу», остальное оставил как есть.

После публикации в поселке был скандал. Командора сняли, работягам выплатили зарплату за год, а маме Гриши и Вити Шишкиных выдали вне очереди квартиру в Дунае под Питером, куда вскоре уехали оба брата.

Год спустя летом Павлик нагрянул в город на Неве с визитом: Тип и их старый общий знакомый, бывший администратор рок-клуба Zabriskie Point Леша Пивкин, обосновавшиеся там, обещали показать ему Дворцовую площадь.

В субботу утром Павлик вышел из поезда на Московском вокзале, пожал руки ожидавшим его на перроне Шишкину и Пивкину и сказал:

— Показывайте, где тут у вас ваша Дворцовая.

— Э нет, друг, так просто ты ее не увидишь, — возразил Пивкин. — Ты ко мне прилетел в гости, а значит, Дворцовую будешь смотреть моим способом.

Способ этот, как выяснилось уже через полчаса, заключался в том, чтобы заходить во все питейные заведения по пути следования и выпивать в каждом минимум по рюмке водки. Начали с шавермы на углу Невского и улицы Восстания, запив традиционный питерский фастфуд разливным пивом «Балтика». Затем прошли один дом и заглянули в рюмочную №89, где опрокинули по 50 грамм водки. Затем в бистро выпили еще по бокалу пива «Хайнекен». Затем в ресторане «Сафьян» на Невском, 88, хряпнули по 100 грамм коньяка. Перешли Невский, на углу с Пушкинской улицей зашли в ресторан «Петербургский уголок», где опрокинули по рюмке водки, закусив бутербродами с красной икрой. Затем свернули в бандитский «Моллис паб», где Пивкин настоял на принятии каждым участником алкотрипа пинты пива «Гиннес». Вернулись на Невский, зашли в бар «Журналист» (как же Павлику было пройти мимо такого!), где угостились пивом «Крушовице». Потом на Невском, 70, заглянули в клуб «Доменикос», где двинули по 50 грамм текилы. Потом в греческой таверне «Сиртаки» хряпнули по «Метахе»… дальше Павлик помнил смутно, но вдруг обнаружил себя в музыкальном магазине в Апраксином дворе.

— Тебе с какими струнами, нейлоновыми или стальными? — спрашивал его Пивкин заплетающимся языком. Из контекста Павлик понял, что они решили купить гитару, а в соседнем винном погребке бочонок вина «Казачья услада» и поехать на метро в гости к Пивкину, чтобы утром продолжить трип от Гостиного двора.

— Тут засейвим наш гейм, завтра отсюда начнем! — объяснил Павлику Тип.

Дело в том, что Пивкин буквально за пару месяцев до приезда Павлика развелся со своей женой Кристиной, выгнав ее из своей съемной квартиры на проспекте Ветеранов. От семейной жизни в унылой его однушке остались только белые тапочки на женскую ножку. Поэтому забурившиеся ввечеру пьяные в хлам Пивкин, Шишкин и Павлик с гитарой никого не побеспокоили. Они полночи орали песни, порвав нейлоновые струны новой гитары и опустошив купленный бочонок вина, а воскресным утром с больными головами поехали в Казачьи бани, что на метро Пушкинская. Попарившись и освежившись пивом, поехали снова на Гостиный двор. Дополнили опохмел медовухой в ресторане «Русский китч» и пошли дальше, посетили кафе «Чайка» на канале Грибоедова, где подкрепились отличным немецким лагером с баварскими колбасками. Потом зашли в «Литературное кафе», где опрокинули по рюмашке за столами с зелёным штофом, и уже вышли на Адмиралтейский проспект, откуда увидели Дворцовую площадь… когда Тип повернул лицо вправо и указал на вывеску «Чешская пивная». Делать нечего, пришлось зайти и в нее. Взяли по пиву, а когда оно закончилось, Павлик посмотрел на часы и понял,