— Когда это случилось? Меня проверяли в начале беременности, но с тех пор… Почему ты молчал?

Два самых родных мне человека с презрением смотрели на меня. Что я мог им сказать? Что не связывался с проститутками? Что они ошибаются насчет венерической болезни? Но правда была гораздо хуже.

Зазвонил Катин телефон. Она безвольно ткнула пальцем в трубку. Громкий радостный голос Натальи Громовой стал слышен всем.

— Привет, Катя. Ты как? — На ответ Наталья не рассчитывала, ее распирала новость: — Моего Сашку завтра будут показывать по телевизору. Представляешь? Он будет брать преступника в прямом эфире. Специальная операция, секретная. Я в шоке! Обязательно посмотрите. Он мне сообщит точное время, и я вам перезвоню. Ты же всегда дома?

— Да.

— Ну пока, потом поболтаем, мне еще надо другим сообщить.

Жена опустила телефон, пробормотала:

— У всех нормальные дружные семьи, а у нас… Какая же ты скотина.

Я уже пришел в себя и попытался сгладить ситуацию:

— Катя, я виноват, но я могу объяснить.

— Уйди, — устало выдохнула она и посмотрела на пузырек: — Юле надо дать лекарство.

Я принес чистую ложку, она попробовал отсчитать капли, но ее руки дрожали. Я попытался помочь.

— Да уйди ты наконец! Сгинь! Не хочу тебя видеть.

Я взял упаковку со стеллажом, направился к лестнице. В спину мне ударили слова приговора:

— Уйди совсем. И не возвращайся, пока не вылечишься.

Грудь сжало щемящей тоской, так плохо я себя никогда не чувствовал. Присел на ступени, приказал организму дышать: раз-два, вдох-выдох, раз-два, вдох-выдох. Мрак над моей жизнью сгущался. Обнадеживало лишь то, что мне оставили шанс на возвращение. Призрачный — пока не вылечишься.

17

Вот я и докатился. Спустя девятнадцать лет брака меня выгнали из дома. Пришлось переселиться в лабораторию. Слабым утешением являлось то, что теперь я точно не заражу жену. Пытаясь отодвинуть семейный конфликт на периферию сознания, я погрузился в работу. Тем более, мне было чем заняться.

Я вытер пот со лба и отложил отвертку, в пакетике для сборки осталось много неиспользованных саморезов. Потрогал заднюю стенку платяного шкафа — нижняя половина болтается. То, что доктор прописал. Удар ногой — и она отлетит. Довольный проделанной работой, я придвинул собранный шкаф к стене подвала.

В двери заскрежетал замок. Второй комплект ключей в нашу подпольную лабораторию есть только у Лиса. А вот и он, на этот раз явился без опозданий. Пошли вторые сутки, как я переехал в подвал, мои глаза привыкли к приглушенному свету. Напарник не желал мериться с полумраком, хлопнул ладонью по выключателю, кивнул мне и замер в недоумении.

Конечно он заметил новый шкаф и телевизор. На его лице прорезалась фирменная кривая улыбка.

— Эй, Док. Вы же базарили, что у нас режим экономии, покупаем самое необходимое.

— Шкаф нам необходим, — без тени улыбки ответил я.

— Если для денег, то лучше сейф.

Лис подошел к шкафу, распахнул дверцу, увидел там надувной матрас, которым я пользовался для сна.

Я опередил его вопрос:

— Матрас я купил на свои. У меня с женой проблемы.

— Так вы здесь ночевали? Типа, ночной сторож. Зарплату потребуете?

— У меня будет больше времени для работы.

— О! Наверняка напечатали тонну бублей. — Лис подошел к строительным мешкам. — Наши сокровища здесь?

С лукавством глядя на меня, он жеманно, как фокусник на сцене, раскрыл мешок и запустил туда руку. Вытащил битый кирпич.

Мне пришлось оправдываться:

— Я был занят другим делом. Это тоже необходимо.

— И как кирпич запихнуть в банкомат? — продолжал ерничать Лис.

— Мешки надо вынести на помойку. Незаметно.

— Вот вы ночью и тащите, раз сюда переселились. — Всякое снисхождение исчезло с лица моего напарника. Он пнул мешок: — Откуда вообще эта хрень?

Что за тон, почему я оправдываюсь? У меня отпало желание объяснять детали, и я ответил грубо:

— Изменил планировку.

— Стенку подравняли, чтобы шкафчик втиснуть, — решил Лис. — Уюта захотелось. Я, конечно, понимаю: кирпичи — это фитнес, телевизор — культурный досуг, а матрас — развлечение. В качестве хобби вы решили заняться дизайном?

— Хватит языком молоть. Давай по делу.

— Я-то, как раз, делом и занимаюсь. Вы не представляете сколько трудов потребовалось, чтобы уговорить Пашу.

— Кто прокололся, тот и исправляет ситуацию. Где он сейчас?

— Апостол действует по вашему плану. Сейчас он должен быть в торговом центре.

Я включил телевизор, нашел нужную программу. Лис плюхнулся в кресло, закинул ноги на стол.

— Вы серьезно думаете…

— Я не только думаю, но и планирую. Этим фантазия отличаются от реальности.

На экране промелькнула заставка криминальной хроники. Корреспондент, наглая девчушка со шпионскими повадками, которую распирало от собственной значимости, таинственно вещала в микрофон с переднего сиденья движущегося автомобиля:

«С вами Дарина Минасян. Я веду прямой репортаж из полицейского автомобиля. Мы присутствуем на завершающей стадии сложной операции. Полиция ведет слежку за опасным фальшивомонетчиком. В подобных делах важно взять преступника в момент сбыта. Ситуацию прокомментирует капитан Громов».

Камера переместилась, я узнал своего брата. Он сидел сзади, держа наготове рацию. Я представил, как сейчас его жена Наталья обзванивает всех подруг и хвастается: включай телевизор, моего Сашку показывают! И все ахают: да ты что!

Надо отдать должное, мой брат выглядел сосредоточенным и целеустремленным, держался уверенно, хотя и не без бравады. Он объяснял в протянутый микрофон:

«Мы получили информацию о сбыте фальшивок в нашем районе всего неделю назад. За короткий срок под моим руководством проведена огромная оперативно-розыскная работа, в результате которой мы напали на след предполагаемого преступника».

«Предполагаемого»? — усомнилась корреспондент.

«Согласно закону, на данный момент он подозреваемый, но, когда мы возьмем его с поличным и представим в суд доказательства — его статус изменится».

Столько казенных слов в одном предложении я от Сашки никогда не слышал, он хорошо отрепетировал.

«Почему вы решили привлечь телевидение?» — спросила Дарина.

— Доктор посоветовал, — усмехнулся Лис.

Громов меня не упомянул и про повышение по службе, разумеется, умолчал, он озвучил версию для начальства:

«Это вынужденная мера. У преступников много денег, они нанимают бессовестных адвокатов, которые, используя хитрые уловки, часто разваливают дело. Поэтому нам нужны твердые доказательства, которые невозможно будет проигнорировать».

«Тут я с вами согласна, замолчать телевидение невозможно. В этом наша сила. — ухватилась за похвалу корреспондент. — Какие купюры чаще всего подделывают?»

«Пятитысячные. Мы изъяли целую серию особых подделок — бублей».

«Расскажите подробнее».

«Мошенники сознательно заменяют первую букву в слове «рубль», надеясь избежать статьи за фальшивомонетчество».

Запищала рация. Громов поиграл бровями, стараясь придать лицу важность, выслушал сообщение и повторил его, чтобы