Ее отец может оказаться и его отцом. Джон Хонейвелл был любовником его матери двадцать восемь лет назад. Джек не мог заставить Клео пройти через боль и унижение.

Джек схватился за телефон и набрал номер Скотта.

— Это Джек, — только и сказал он. — Бросай все и приезжай. Мне нужна твоя помощь.

Через пятнадцать минут Джек рассказал обо всем Скотту. Слава богу, у него был адрес матери. Он заказал билет на первый же рейс в Норт-Квинленд, вызвал такси и быстро собрал сумку. Осталось только сообщить Клео об отъезде.

Прошло уже полчаса с тех пор, как они позавтракали, а Джек так и не появился в гараже. Клео работала, размышляя над тем, как Джек мог заниматься с ней любовью, будто она была для него единственной женщиной на земле, а потом назначать встречу другой. А может, она становится параноиком? Наверное.

— Тук, тук.

— Привет, — улыбнулась Клео Джеку.

— Надеюсь, я не слишком тебя отвлекаю.

— Разве это важно? — Клео заглянула в его темные глаза, и вдруг страшная мысль пронзила ее существо.

— Клео… я пришел сказать, что…

— Уезжаешь. — Она закрыла глаза.

Джек снова покидает ее. Но уже не так, как в прошлый раз. Теперь он оставляет ей не только разбитое сердце, но и воспоминания о великолепной ночи. Единственной ночи, которую они провели вместе.

Он увозит с собой надежду. Ее надежду на их совместное будущее, дом, который у них мог бы быть, детей, которых они могли бы иметь…

В гараже слышались звуки проезжающих мимо машин, скрежет флюгера на крыше, лай соседских собак и пение птиц. Звуки дома. Звуки, которые Джека никогда не интересовали.

— Какая-нибудь красавица предложила что-то лучше, чем любовь, Джек?

— Не надо так, Клео… — Его голос дрогнул. — Я вернусь, и мы поговорим.

— Знаешь что, Джек? Я не хочу больше говорить с тобой! Никогда! И не хочу, чтобы ты возвращался, понял? А если ты каким-то чудом приедешь обратно, то уже не найдешь меня здесь! Я не собираюсь снова ждать тебя. — Клео замолчала, словно решаясь на что-то. — Я люблю тебя, Джек Девлин. Люблю так, что не могу описать этого словами. Люблю больше всего на свете. Если я опущусь перед тобой на колени и буду умолять остаться или взять меня с собой, сделаешь ли ты это, Джек?

Он закрыл глаза и поднял было руку, но потом опустил ее.

— Клео, я…

— Ты так не думаешь. Что ж, прощай, Джек. — Закусив губу, чтобы не расплакаться, Клео отвернулась.

Она не слышала, как он вышел. Через несколько минут, когда рука устала колотить молотком по металлу, она остановилась. И поняла, что снова осталась одна.

Клео любила Джека и мечтала, чтобы он любил ее. Она желала этого так сильно, что физически ощущала боль. Идиотка! Она отшвырнула молоток.

Джеку чужда любовь. Что говорить о Клео, если он не уважил даже собственного отца. Одно Клео знала точно — она не может больше оставаться в этом доме. И не останется. Не будет ждать возвращения Джека.

— Спасибо, что разрешил мне и Кону пожить у тебя, Скотт. Ты настоящий друг.

— Ну что ты, — смутился он. — Нет проблем.

— Думаешь, Джейс не будет возражать?

У Клео было смутное подозрение, что сосед Скотта не в восторге от кошек. Да и от самой Клео тоже.

— Эта квартира наполовину моя, так что все в порядке.

Это был немного не тот ответ, который надеялась услышать Клео, но в маленькой квартирке Дженни с одной спальней нельзя держать еще и кота. А ночевать в собственном доме Клео никак не могла. Ее дом. Этот факт только усиливал боль.

Клео поставила корзинку с котом на пол.

— Надеюсь, он найдет какую-нибудь лазейку. Константин не привык весь день сидеть дома.

— Конечно, найдет, — успокоил ее Скотт. — Иди сюда. Присядь. Нам нужно поговорить.

Сдвинув одежду на край дивана, Клео издала нечто похожее на полусмех или полувздох.

— Думаешь, я буду плакаться, а ты подставишь дружеское плечо?

— Нет, мне тоже есть что сказать. Ты должна это знать.

Никогда еще Клео не видела Скотти таким серьезным. И не скажешь, что этот самый парень совсем недавно уплетал банановый торт на ее кухне.

— Джек говорил с тобой, да? — догадалась Клео.

— Он беспокоится о тебе.

— Настолько, что даже не потрудился посвятить меня в свои планы, — хмыкнула девушка и встала. — Прости, я невыносима; лучше я сниму номер в мотеле.

— Как хочешь, только сначала выслушай меня.

Удивленная Клео снова села на диван. Хорошо, дружеского плеча не будет. Но почему Скотти ведет себя так странно?

— О чем ты хочешь поговорить?

— О Джеке.

— Он мог бы сделать это сам, — махнула рукой девушка.

— Нет. Не мог, — покачал головой Скотт.

Его тон немало удивил Клео. Но, что бы ни сказал Скотти, она не желала ничего знать.

— Проблема в том, Скотт, что Джек…

— Закрой свой ротик, Клео.

Шокированная Клео повиновалась.

— Хоть раз в жизни выслушай историю Джека. — Скотти отошел к окну. — Это произошло около тридцати лет назад… — начал он.

Клео сидела, обхватив колени руками, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Скотти говорил долго. Теперь, кажется, у него не осталось больше слов. Да и Клео вряд ли смогла бы что-нибудь вымолвить.

Человек, которого Клео любила как отца, оказался совсем не таким, каким она его считала. Это походило на кошмарный сон. Только вот проснуться невозможно. Сегодня она потеряла не одного человека, а двух.

— А я ничего не замечала, — прошептала Клео в ужасе.

— Не вини себя. — Скотти участливо накрыл ее руку своей ладонью, но это не помогло. Ничто тут не поможет.

— Я должна была понять, что что-то не так. Что синяки Джека не всегда появлялись из-за драк с мальчишками.

Боже, его бил отец! Человек одной с ним крови.

— Джек заботился о том, чтобы никто ничего не заподозрил. И Джерри тоже, — закончил Скотти.

К глазам Клео подступили слезы. Теперь она поняла, почему Джек уехал. И он попросил Скотти позаботиться о ней. Потому что ему не все равно.

Боже, как она ошибалась!

Как и его отец, она сказала, чтобы он не возвращался. Клео дрожала, несмотря на теплый вечер.

— Ты знаешь, где он? Скажи мне, я должна все исправить.

— Не могу. Я дал слово.

Клео закрыла глаза и безмолвно кивнула. Скотт никогда не нарушал данного слова. Ей придется смириться с этим.