В Исонии же зимой холодный ветер и слякоть, от которой развозит дороги.. снег никогда не ложится на долгое время, а большинство домов строится из дерева.

«Я скучаю», — вдруг осознала я.

Но вновь отогнала эти мысли прочь. Грустить по утраченному не имело смысла. Важно было лишь настоящее.

Я миновала несколько прилавков, на которых продавали разные товары: ткань, травы, амулеты, овощи, фрукты и пряную выпечку, аромат которой сразу перебивался запахом мяса. Говяжьи, обветрившиеся к вечеру вырезки соседствовали с мелкими тушками дичи. Темная шерсть последних свалялась, и над ними кружили мухи и мошки.

Пока шла, я не увидела на улицах ни одного даэва — все они прятались в своей крепости. Судя по всему, им не было нужды выходить к людям, ведь жители сами все им несли. Башня чужого ордена выглядывала из-за крыши цитадели, а ее алый флаг развивался в небе подобно маяку.

Вскоре Майя поднялась на крылечко одного из невысоких домов у самой крепостной стены и постучала. Когда ей открыли, девушка некоторое время стояла, активно размахивая руками, видимо, что-то объясняя. Через минуту ее пропустили внутрь, а я разглядела растерянное лицо пожилого мужчины. После дверь захлопнулась, и мне пришлось подойти ближе.

— Какая же ты у меня дурында, — донесся приглушенный голос, как только печать на стене дома оказалась завершена.

Знак ярко горел, будто жидкий раскаленный металл, разгоняя тьму переулка. Мои печати никогда не сияли столь ярко, но я и не создавала их кровью. Для светлого даэва это было что-то из ряда вон выходящее, но почему-то теперь я с уверенностью вновь пустила себе кровь. Будто знала, что от этого будет больше прока. По крайней мере, линии не мерцали, грозя потухнуть, как тогда в лесу.

Но все же сотворенное меня не порадовало. Неспроста ведь светлые не использовали в начертании знаков свою кровь — в наших руках она была бесполезна, все равно что чернилами писать. Теперь же печать затапливала своим светом весь переулок, будто крича обратное.

Кинжал Рафаиля поблескивал в моей ладони, и див определенно скажет мне спасибо за то, что я не стала тупить лезвие о камень.

Вот оно — мое слабое оправдание, вынудившее нарушить обычное положение вещей. Оружие я всегда любила больше прочего. Даже клинками, выполненными из обычного металла, которым невозможно умертвить ревенанта, я никогда не пренебрегала. Все же ими хотя бы можно разрезать тварь на мелкие кусочки и сжечь на костре.

— Почему?! Пап? Как только я вернусь в свое тело, господин Моран нас вознаградит. А если нет, она должна мне услугу. И у нее такое сильное тело, смотри… — Раздались порывистые шаги. — Смотри! Я могу поднять несколько ведер картошки. И это одной рукой!

Случалось разное, но все же ведрами картошки мою силу еще не измеряли…

Я стояла сбоку от печати, сложив руки на груди и прислонившись спиной к холодной стене. Закрыв глаза, просто слушала, постукивая носком левой ступни по земле. Я совершила ошибку и сглупила. Будь я хоть немного внимательнее, заподозрила бы неладное с самого начала. Теперь ясно, что не давало мне покоя.

— Не смей даже думать о том, чтобы оставаться в чужом теле. Молись поскорее вернуться в свое! Не нам совать нос в дела даэвов. Не кусай руку, которая тебя кормит! — В голосе мужчины проскальзывала паника, пока он отчитывал дочь.

— А я и не делаю ничего предосудительного. Слушаюсь приказов, папочка. — Я будто наяву увидела, как девушка всплеснула руками. — Ты даже не представляешь, как я испугалась, когда она открыла глаза. Она ведь почти не дышала. Каждый раз на протяжении последних пяти лет я ходила туда, гадая, когда же она окончательно помрет, — бормотала Майя удивленно и задумчиво. — Из меня почти душа упорхнула. А когда еще и телами поменялись… Ох… Но знаешь, отец, она из светлых. И похоже, из могущественного ордена. Тот даэв в лесу готов был умереть ради нее. Мне кажется, так просто все не закончится.

Она проявила удивительную проницательность для своей беззаботной натуры.

— Майя-Майя, что мне с тобой делать? Я же теперь спать не буду.

— Да не переживай, папочка. Я же вернулась домой. — Веселые интонации преображали мой голос, он казался чужим.

— Дочка, послушай меня. Да, господин Моран хорошо относится к народу Акракса. Но это вовсе не значит, что он нас не тронет. Никто не будет хранить чужую жизнь в тайне и столько лет беречь ее лишь из прихоти. Нам надо быть осторожнее. Может статься, что когда эта даэва выполнит то, чего он хочет, от нее просто избавятся. Все же она светлая.

Я отошла от стены, растерла ладонью кровь по камню и побрела по улочке к крепости. Все, что меня интересовало, я узнала — Майя изначально служила Люцию. Это прекрасно объясняло, почему она оказалась в том склепе. Мое пробуждение совпало с ее приходом. Видимо, девушка несколько лет приглядывала за мной по поручению Морана.

Я поравнялась с прилавками, которые стремительно пустели, — продавцы убирали нераспроданный товар.

— Майя! — Грузный детина с вывалившимся из повязанного халата животом неожиданно перегородил мне дорогу. — Ты куда пропала? Обещала же помочь мне в лавке! Ты знаешь, какую свинью мне подложила?

Я остановилась, несколько секунд молча разглядывая мужчину, прежде чем ответить:

— Извини, но у меня были дела. Давай поговорим позже. Можно пройти?

Но вместо этого он лишь подался вперед, заглядывая в мое лицо.

— Эй, ты чего такая важная стала?

Это тело — сплошные проблемы… Я вроде старалась быть вежливой и звучать естественно. Ну не станешь же мужчине объяснять, что перед ним совершенно иной человек. Это глупо, как и уложить толстяка на лопатки. Под ногами камень, и он обязательно отшибет себе что-нибудь.

«Как же поступить?» — задалась вопросом и не заметила, как голоса лавочников затихли. Воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь детиной, теперь потешающимся надо мной.

«Было бы чем гордиться…» — уловила я одну из фраз его монолога.

— Господин… Господин, господин здесь! — в противовес воцарившейся тишине повис гомон.

В какой-то момент приставший ко мне оглянулся, его лицо вытянулось, а потом он отскочил к краю дороги.

— Эй, иди сюда. Быстро! Ты чего? — суетливо замахал он мне, подзывая под козырек ближайшего дома.

Я настороженно наблюдала за Люцием, прекрасно понимая, что он явился слишком вовремя.

Див шел неспешно, расслабленно и даже улыбаясь. На первый вид, наверняка не зная, его можно было принять за сыночка богатых аристократов из столицы. Но если присмотреться, это впечатление безжалостно рушилось. По крайней мере, в моих глазах этот образ не продержался ни секунды.

Да и люди жались к стенам домов, провожая дива взглядами.

Люций подошел ко мне. Замер, вдруг растеряв всю свою грозность.

— Добрый вечер, Сара.