«Ножки длинные и стройные,

Мы немножко их помнем, совсем капельку встряхнем и к животику придем».

— Хотя почему придем? Прижмем, да, Машка? И вообще мой вариант лучше.

Разминаю, прижимаю и тут совершенно случайно, как только отпустил Машины ножки, меня осенило! Моя дочь выглядит вполне себе счастливой, я впервые вижу ее улыбку, направленную на меня, а не на кого-либо, но у нее… кривые ноги. Кажется, я забыл, как дышать. Кривоногая Маша!

Быстро свернул массажные процедуры и вместе с непоседливой Машей начал штурмовать интернет. Понял две вещи: тугое пеленание-это миф и средства для выпрямления не существует. Во всем виновата генетика… То есть папа и мама. Вскочил с дивана, уложил непоседливую Машу в кроватку, а сам принялся стягивать с себя джинсы. Как девица в первую брачную ночь с осторожностью приоткрываю глаза и кошусь на свои ноги в зеркало. Как?! Как я раньше мог не замечать, что они у меня кривые?!!! Не колесом, конечно, но что-то есть… Хотя, я же не щеголяю с голыми ногами, вот и не замечал. Поворачиваюсь к Маше и смотрю то на нее, то на свои кривые ноги и впервые хочется выть от досады. От матери возьмет толстый зад, а отца кривые ноги. Толстозадая, кривоногая девочка Маша… Ладно хоть личико красивое, будет носить длинные монашеские юбки. Хотя в таких юбках зад кажется еще более объемным. Я даже не замечаю лай Тимы позади себя, все что я делаю, это с досадой смотрю на свои ноги в зеркало. Стою как самый настоящий придурок со спущенными штанами и наклоняюсь вперед, чтобы измерить рукой расстояние между голенями. А может я себе все придумал? Дырки-то вроде почти и нет…

— Павел Александрович, извините, что прерываю вас, но тут Татьяна приехала без предупреждения… мы до вас не могли достучаться.

Раз секунда, два секунда, три… и только сейчас до меня доходит почему лаял Тима. Этот неловкий момент, когда проще сдохнуть, чем сгореть со стыда. Наисвятейшие ежики, вот что значит позор позорный… Ладно Вадим лицезреет меня со спущенными штанами, благо с трусами, но тут еще и Бдушкина!

— Можешь идти, Вадик, я тут мерки делал для новых брюк, — выпрямляясь, вполне себе нормальным голосом произношу я.

— Хорошо. Девушку мы осмотрели, ничего подозрительного нет.

Почему я, черт возьми, не могу в темпе натянуть эти проклятые джинсы? Ощущаю себя как во сне, бегу, а убежать не могу. И тут как в замедленной съемке тянусь за джинсами, а руки совершенно не хотят меня слушаться.

— Стойте, Павел, — о да, детка, я уже соскучился за два дня по этим нагловатым и уверенным ноткам в голосе. Как ни странно, поворачиваюсь к Тане с болтающимися на ногах джинсами и смотрю в ее насмешливое, но-таки стоит признать, красивое лицо.

— Дай, угадаю, Танюха, шарфик тебе в ухо. Ты обнаружила у меня плохую ауру в области опахало? Ммм… опахало стоит оставить за порогом?

Таня секунду мнется, отходит от Машиной кроватки и демонстративно выставляет ладонь вперед. Водит ей по воздуху и еле сдерживая улыбку, уверенно произносит:

— Все нормально. Можете оставлять опахало в доме. Я чувствую от органов малого таза тепло, поэтому все у вас там хорошо.

— Ну слава Богу, а то я уже мысленно заказал панихиду по потерянному органу.

Все же натягиваю джинсы на законное место, но Бдушкина меня тут же окрикивает очередным громким «стойте».

— Танюша, я могу подумать, что ты ко мне тоже неравнодушна.

— Господь с вами, у меня просто для вас подарок, — подходит прямиком ко мне, заполняя мои легкие запахом кокоса и ванили одновременно. Умопомрачительный аромат, который вызывает во мне странную реакцию. Пока я, в прямом смысле, уставился на Таню, вдыхая очередную порцию сладкого запаха, она достала из пакета купленные мной трусы, и стоит тычет ими мне в лицо.

— Мне кажется, вам они, Павел, подойдут больше. Как раз сейчас можете и натянуть.

— Неблагодарная ты, Таня. Я тебе со всей душой выбираю нижнее белье, а ты мне их в нос суешь, — застегивая наконец-таки джинсы, произношу я.

— Так они чистые, хочу и сую.

— Так стоп! А ты что здесь делаешь?! Ты ж больная? — вдруг приходит мне на ум.

Я болела два раза в жизни в глубоком детстве: краснуха и корь. На этом все, Павел. Я не собиралась надевать идиотское платье и идти в нем в ресторан. А поужинать у вас дома, в одежде, которая мне нравится и которую выбираю я сама-с удовольствием.

Смотрю на такую уверенную в себе Таню и меня начинает самым настоящим образом бесить вся эта ситуация. Что за девка такая, которая каждый раз щелкает меня по носу?! Умница, блин. Ну подожди, попляшешь ты еще у меня.

— Танька, а я тебе говорил, что твоя фамилия тебе идеально подходит? Не та, которая в паспорте, а та которая Бздушкина? — обхожу ее и становлюсь сзади, впервые касаюсь ее сам, положа руки на плечи. Интересная реакция-напрягается, но не отталкивает.

— Кажется, говорили. Павел, а что вы делаете?

— Проверяю ровные ли у тебя плечи.

— И что там?

— Есть небольшое искривление.

— Но жить-то буду?

— Безусловно. Можешь даже у меня жить. Ты предложение мое помнишь? — шепчу ей на ухо. — Немного кухарка, немного нянька, уборщица, собеседница и…

— Любовница?

— Губу закатай. Мое тело получит избранная, — слышу самый настоящий Танин смех без прикрас. Вот так смеются женщины, когда их никто не слышит. Безумно заразительный живой хохот, я бы сказал даже не женский. Ржет аки лошадь. — Я рад тебя повеселить. О причинах смеха спрашивать не буду. Ладно, Татьяна, — становлюсь напротив ее лица. — Раз пришла, чего будем делать? Я, знаешь ли, к ужину не готов. Столик не заказал, ты в джинсах и джемпере, и я недалеко отошел.

— Как это что? Ужинать. Вы, Паша, — впервые называет меня так, при этом делает паузу, оценивая мою реакцию. — Забываете, что пока вы отец-одиночка, без няни. С кем бы вы оставили Машу, если бы мы пошли в ресторан?

— С Женей. Как тебе такой вариант? Только не говори, что ты ее не знаешь. Не верю.

— Не знаю, — уверенно произносит Таня, и глазом не моргнув.

— Ты удивительная девушка, Тань. Нет, серьезно, тебя где учили? Может быть ты прошла спец подготовку, где тебе отрывали пальцы, зубы, ломали кости… чтобы в итоге ты не выдала правду?

— Нет, такого точно не было. Я бы запомнила. Знаете, странное дело, я бы сказала у вас уютный дом, несмотря на то, что вы холостяк. Это редкость в наше время. А знаете, что еще более странно? — ай да красава, так переводить темы.

— Нет, — приближаясь к ее лицу, шепчу на ухо.

— Несмотря на большие деньги, сложный характер и прочие нюансы, вы неплохой человек. Не хотелось бы это произносить, но даже… хороший что ли. Неожиданно как-то. В вас почти нет злобы, хотя ситуация у вас не из легких. Вы не отдали ребенка в полицию, стараетесь справиться сам и, судя по всему, проводите все свое свободное время с Машей. Нет, правда, вы молодец, Паша. Так вам больше нравится? Я имею в виду произнесенное имя? — не знаю, что она там имеет в виду, но от ее речи и специфического тембра голоса я самым настоящим образом млею. Да что со мной такое?! Похвалы мне не хватает? Чушь! Вот же ведьма. И пахнет от нее сейчас так, что мне до трясучки хочется провести языком по ее шее. Точно, от нее пахнет моим любимым мороженым! Может поэтому мне хочется ее лизнуть? Ну и придурок… — Что вы делаете? — почти отскакивает от меня Таня. Господи, я что ее все-таки лизнул?!