Только что тот был полон сил, энергии, злости и, может, даже вдохновения, а тут он сник, стал беспомощным. Ей показалось, что Хоботов растерялся перед фоторепродукцией.

– Змея, удушающая Лаокоона и его сыновей… – она закрыла книгу. – А зачем?

– Если бы я знал, – вздохнул Хоботов, прикрыв глаза. – Но я знаю, что должен это сделать. Надо! Кому надо – сказать не могу, но только я могу сделать эту скульптуру, – и Хоботов, не открывая глаз, стал медленно поднимать руки.

Болотова, как завороженная, следила за этим движением. Руки сомкнулись у нее на спине. Хоботов прижал к себе женщину. Та вздрогнула и оцепенела, затем попыталась вырваться. Она изогнулась, но руки Хоботова прижимали ее сильнее и сильнее.

– Я слышу, как твоя плоть боится моей плоти, – проговорил Хоботов. – Теперь я понял, о чем будет моя скульптура: о том, как одна плоть боится другой, о том, как горячая плоть от страха холодеет, как тело удава.

– Отпусти! Отпусти! – умоляла женщина. – Мне больно!

– Отпускаю.

Руки Хоботова разжались. Он отступил на шаг, прислонился к стене и спокойно стал смотреть на Болотову, которая поправляла одежду.

– Это глупо.

– Я объяснил, как умею.

– Я пойду, – сказала она чужим голосом.

– Иди, я тебя не держу. Но только не забудь, что мы договорились. Ты придешь сюда еще не раз и не два. Ты ни о чем не станешь меня спрашивать, ты будешь только смотреть, ведь ты уже знаешь, о чем моя следующая скульптура.

Женщине стало так страшно, что она, даже не прощаясь, бросилась в мастерскую, схватила сумочку, сорвала пальто с вешалки и выбежала на улицу, не надевая его.

А Хоботов сел на диван и громко сказал:

– Я это сделаю!

Его голос отозвался звоном в стеклянном потолке, сквозь который он видел грязный пергаментный диск луны, изъеденный рытвинами.

Старый «лэндровер» по случаю переезда был идеально вымыт, а его хозяин тщательно пропылесосил салон. Ведь не станешь же в грязной машине перевозить любимые книги! Перевоз книг для Иллариона Забродова был священным ритуалом, таким же таинством, как крещение или отпевание, совершаемые один раз.

"Наконец-то свершилось! – время от времени с улыбкой думал Илларион Забродов, неторопливо продвигаясь в густом потоке машин по московским улицам. – Наконец-то я свободен, предоставлен самому себе, мне теперь не надо никуда спешить. И слава богу.

Ведь я устал за эти годы, хотя, возможно, со стороны никто и не скажет, не догадается, каким тяжелым для меня было последнее время. Ну да ничего, сейчас стану обживаться на старом, но по-новому обустроенном месте".

Наконец-то руки дошли до того, чтобы по-настоящему отремонтировать старую заброшенную квартиру на Малой Грузинской, причем отремонтировать так, как душа желает. На сегодняшний день квартира была уже отремонтирована, и теперь Илларион занимался тем, что частями сам перевозил на личной машине вещи, разбросанные по знакомым. Он не мог доверить грузчикам носить свои ценности. Ведь не объяснишь же им, что пачка книг может стоить намного дороже резного шкафа или концертного рояля.

Книги Илларион любил всегда, и если он был по-настоящему к чему-то привязан, так это к ним. К книгам он обращался и в светлые минуты жизни, и в тяжелые времена, всегда находя в них ответы или подсказки на любой интересующий вопрос. Нет, естественно, прямых ответов книги не содержали и не давали никаких рекомендаций, как поступить в том или ином случае. Но зато они подталкивали мысль, заставляли мозг лихорадочно работать, находя решение.

А вопросов в жизни Иллариона Забродова, которые требовали незамедлительных ответов, всегда имелось предостаточно. То вдруг его заинтересует какой-нибудь редкий языческий ритуал, то понадобится цитата из Корана, к тому же цитата должна быть прочтена в подлиннике, а для того, чтобы ее прочесть, нужна книга. Он хорошо помнил, как ему однажды помогла, в общем-то, бесполезная на первый взгляд книга сказок «Тысяча и одна ночь», которая вспомнилась в нужный момент. За нее он в свое время заплатил огромные деньги, так как был уверен, что через год или через десять лет она ему понадобится, окажет неоценимую услугу.

Так и случилось. Два абзаца из сказки дали Иллариону ключ для решения очень хитроумной задачи по освобождению из афганского плена трех русских парней, которые томились в подвалах дома одного полевого командира не первый год. Как ни бились дипломаты и военные, этих троих освободить не могли.

Предлагали афганским партизанам деньги, предлагали обменять пленных, но все попытки были тщетны.

И вот тогда Илларион Забродов вспомнил о том, что у него хранится издание книги арабских сказок «Тысяча и одна ночь». Он потратил ночь для того, чтобы перечитать книгу, и нашел то, что искал. Да, те два абзаца помогли ему понять психологию главаря крупной афганской группировки, считавшего себя большим знатоком ислама. И благодаря тем абзацам Илларион смог с ним договориться.

А вся проблема заключалась в том, что никто ни из дипломатов, ни из военных, ни даже из представителей ООН не мог добраться до того места, где держали пленных. Главарь, рыжебородый полевой командир по кличке Ходжа, жестоко расправлялся со всеми, кто без его приглашения появлялся на его территории. И вот, когда его люди схватили Забродова, преспокойно направлявшегося на «лэндровере» цвета хаки по узкой горной дороге к небольшому селению, считавшемуся столицей владений Ходжи, Илларион даже глазом не моргнул, когда на него нацелили автоматы советского производства. Он преспокойно согласился с тем, что его доставят к Ходже и тот решит его участь.

Так и случилось. Забродову даже не пришлось искать дорогу. Его, в его же машине, но на заднем сиденье привезли в селение к большому по местным понятиям двухэтажному дому безликой архитектуры с плоской крышей. На крыше стояло два пулемета и зенитная пушка. Во всем селении было полно вооруженных людей.

Как понял Забродов, пленников держали в подвале.

Когда Ходжа предложил Забродову выбрать тот способ уйти из жизни, который больше ему нравится, Илларион преспокойно напомнил ему одно из основных положений Корана, изложенных в «Тысяче и одной ночи»: если иноверец стремится постичь суть ислама, то, кем бы он ни был, ты должен дать ему святую книгу или прочесть ее ему вслух, а затем для размышлений доставить в безопасное место, которое он сам укажет, чтобы там он мог самостоятельно принять решение. Примет он потом ислам или же нет, об этом в Коране ничего не говорилось.

И Забродов, не моргнув глазом, напомнил Ходже непреложную истину, которой свято должен следовать каждый мусульманин.

– Я хочу понять суть ислама, – сказал он, хотя знал Коран не хуже, чем сам Ходжа.

И тому в присутствии своих людей не захотелось нарушать традицию, которой следовали его деды, прадеды, все те, кто исповедовал учение пророка Мухаммеда. Забродов провел в резиденции Ходжи целую неделю. Он ходил с Кораном в руках, постоянно задавал Ходже каверзные вопросы, и, в конце концов, афганский полевой командир многому от него научился в толковании святого писания.