Или заметил? Смотрел я на нее или нет?"

Он опять сел в кресло, крепко сжал пальцы, но тут же сообразил, что напряжение, с которым пытается восстановить изображение выезжающего из арки микроавтобуса, ему мешает.

«Надо расслабиться, расслабиться полностью, как я это делаю всегда».

Илларион откинулся на спинку, руки положил на подлокотники кресла и попытался представить бегущие по голубому небу белые облака, воду, траву, вершины деревьев, афганские горы серо-желтого цвета и гладкое, как эмалированное, небо, выцветшее, без облаков, с тонким серпом поблескивавшей луны.

– «Вот он, задний борт автобуса: дверь, ручка привязана проволокой, вернее, не привязана, а просто на ручке накручена проволока. Наверное, ручка сломана и таким способом ее укрепили. Номер…»

– Номер, – сказал себе Забродов. И тут же возник забрызганный грязью номер на заднем бортике микроавтобуса.

Возникло зеркальное его отражение:

– Вот, наконец-то! Видел-то я его в зеркальце заднего вида, – Илларион несколько раз произнес про себя буквы и цифры.

«Что ж, ребята, если этот микроавтобус не ворованный, я вас найду очень скоро!»

Он тут же сбежал вниз и за тридцать минут перетащил все книги, лежащие в «лэндровере». Затем тщательно запер двери. Он не брал с собой ни ножа, ни перчаток, уходил с голыми руками.

«Так, теперь на Беговую, – садясь за руль машины и поворачивая ключ в замке зажигания, произнес Илларион, – на Беговую к Пигулевскому. Надо предупредить старика, что сегодня я книги забирать не буду и, возможно, ему придется еще пару дней потерпеть мои пачки в своем подвале. Ну ничего, терпел же полтора года, потерпит и пару дней, от силы неделю».

На Беговую Илларион приехал быстро. Марат Иванович Пигулевский, пятидесятипятилетний мужчина, выглядевший намного старше своих лет, встретил Иллариона радостной улыбкой, но тут же понял по озабоченному лицу Забродова, что у того что-то произошла и планы меняются. Но расспрашивать не стал.

Пигулевский не любил задавать лишних вопросов.

Если быть честным, то они с Забродовым проводили довольно много времени вдвоем, беседуя о разных разностях, но Марат Иванович ни разу даже не удосужился спросить у Иллариона, где он работает или где служит. Это было ему ни к чему. Да и что бы это изменило?

Куда интереснее разговаривать с Илларионом о тонких философских материях, о китайских и японских сказках, о буддизме и дзен-буддизме, о разнообразии оккультных наук, о теологии. А самые интересные разговоры – это о книгах. Память у Забродова была феноменальная, он помнил годы издания почти всех книг, которые когда-либо держал в руках, разумеется, тех книг, которые его интересовали или хотя бы привлекли его внимание.

– Присаживайся, Илларион, чайник закипел.

– Марат Иванович, хочу просить у тебя прощения.

– Что такое? – сказал мужчина с седой бородкой в старомодных круглых очках с толстыми линзами.

– Тут такое дело… – начал Илларион, – пусть мои книги полежат в подвале еще несколько дней. У меня на квартире небольшой погром.

– Что значит, небольшой погром? Прорвало трубы отопления и залило квартиру?

Это был очень весомый аргумент, это было единственное, чего боялся, причем боялся с паническим ужасом, старый антиквар и букинист Марат Иванович Пигулевский. Его утро начиналось с того, что он спускался в подвал и ласково поглаживал трубы. Все хомуты на трубах, свидетели прошлых аварий, Пигулевский проверял каждый день. Но хомуты в подвале могут быть подтянуты, а вот нерадивые соседи или бизнесмены из офиса, находящегося над антикварной лавкой, могут забыть перекрыть кран, уходя с работы. И тогда вода хлынет в подвал и загубит книги.

«Нет, нет, все что угодно, – думал Пигулевский, – только не вода, только не пожар».

– Нет, Марат Иванович, – сказал Забродов, – слава Богу, трубы я все поменял, поставил латунные. Никогда не потекут, каждый стык проверил, все сделано надежно. У меня несколько другие проблемы.

– Что ж, надо так надо. Лежали книги два года, полежат и еще. Кстати, я обнаружил Брема. Откуда он у тебя, Илларион?

– Брем?

– И старое издание сказок «Тысяча и одна ночь».

– Да, да, на английском.

– Ну, знаете ли, Марат Иванович, эта книга досталась мне от одного школьного учителя. А он получил ее от своего отца, преподавателя московского университета. Тот купил ее то ли в Лондоне, то ли в Копенгагене в букинистической лавке. К сожалению, точно не помню, потому что при этом не присутствовал.

– Там чудные надписи на форзаце.

– Да, я помню.., помню, – сказал Илларион. – Но извините меня, Марат Иванович, мне надо бежать.

– Бежать или ехать? – спросил старик. Пигулевский уже давным-давно считал себя старым человеком и не удивлялся, не обижался, когда кто-то обращался к нему «дедушка». – Ладно, ладно, поезжай, Илларион. Но только позвони, когда приедешь. А то вдруг слягу, и в подвал тебя никто не пустит.

– Да, понимаю, позвоню. И, кстати, можете смотреть, Марат Иванович, все книги в вашем распоряжении. А вот потом я их увезу.

– Жаль, конечно, – сказал Пигулевский. – Я, правда, уже все книги твои просмотрел, там есть такие, особенно старые с готическим шрифтом, просто руки чешутся и слезы на глаза наворачиваются, когда начинаешь листать. Не умеют сейчас издавать.

– Да, не умеют, – кивнул Забродов, покидая антикварную лавку.

Звонок Иллариона Забродова застал полковника ГРУ Андрея Мещерякова в рабочем кабинете.

– Слушай, полковник, – после короткого приветствия сказал Илларион, – у меня к тебе дело.

– Говори, если смогу…

– Конечно сможешь, – тут же остановил полковника Илларион Забродов. – У тебя карандаш и бумага есть под рукой?

– Обязательно, – ответил полковник.

– Тогда запиши. Минут через сорок я тебе перезвоню, возможно, выдерну тебя с работы.

– Нет, не выдернешь, даже не пытайся. Ровно через час я должен быть… – Мещеряков не стал говорить Иллариону, где он должен быть через час, все-таки тот вышел в отставку.

– Пойдешь на аудиенцию получать по шее?

– Что-то вроде того… – недовольно пробурчал полковник Мещеряков.

– Записывай, – Илларион продиктовал номер.

– Ну записал, а что дальше?

– А дальше вот что, Андрей: как можно быстрее надо узнать, кому принадлежит эта машина и где она сейчас может находиться.

– Кому принадлежит, если такой номер, конечно, существует, если он не выдуман, я тебе отвечу через десять минут. А вот, где она находится, этого тебе никто не скажет. Может, она сейчас в Смоленске, а может, и на свалке. Зачем тебе? – тут же спросил Мещеряков.