— Минут сорок, — ответил младший полицейский.

— Сорок минут, — повторила она, будучи не в состоянии понять, много это или совсем ничего.

Из рации Берда донесся чей-то голос.

— Давай докладывай, — сказал он и вышел из комнаты.

Силия расслышала часть фразы о подразделении розыскных собак.

— Вы, ребята, и вправду делаете все, что можете, — сказала она парню, который был помоложе.

— В темноте собаки могут очень пригодиться.

— Да. Точно. — Она об этом как-то не подумала. — Значит, им понадобится что-то, на чем остался ее запах, я правильно понимаю?

— Было бы очень кстати, если бы вы могли найти что-нибудь из ее вещей. — Он прокашлялся. — Лучше всего будет, если вещи нестиранные.

Силия вернулась с ним в спальню и стала рыться в переполненной корзине с грязным бельем. Она дала ему маечку Рэчел с коротким рукавом и ее шорты. Полицейский вынул из кармана большой пластиковый пакет и положил их туда.

— Слава богу, что я не помешана на чистоте…

— Не переживайте, — ответил он, — я такой же.

— Здесь очень чисто, — заметила Силия, когда к ним присоединился Берд. И тут же поняла, что хотела сказать, что здесь жарко, здесь очень жарко.

В спальне Рэчел Берд направил фонарик на комод с зеркалом.

— Это ее? — спросил он, указав на расческу.

Она кивнула и только теперь заметила, что руки мужчин обтянуты резиновыми перчатками.

— Можно нам ее тоже забрать?

— Пожалуйста, — беспомощно пожала плечами она.

Младший полицейский положил на кровать все, что держал в руках, вынул из кармана еще один пакетик — на этот раз маленький — и поместил в него расческу.

— На ней могут быть мои отпечатки пальцев, — предупредила Силия.

— Это не страшно.

Когда в пакетик, уже другой, отправилась зубная щетка Рэчел, Силия поняла, что их интересует ДНК дочки.

— Это у вас что, обычная процедура? — спросила она, указав на пакетик. — Вы всегда так делаете, когда вам звонят о… — Она никак не могла заставить себя выговорить слово пропажа. — О ребенке?

Перед тем как ответить, Берд на пару секунд замялся.

— Если ребенок должен находиться в определенном месте, но его там нет и предпринимаются предварительные меры по его поискам, в этом случае, в соответствии с процедурой, мы начинаем собирать о нем данные.

Она кивнула, хоть он и стоял к ней спиной. Констебль был прямым, открытым человеком, и он добросовестно относился к своим обязанностям — она оценила это по достоинству. Силия интуитивно чувствовала его доброту. Кто-то снова вызвал его по рации, и у нее все сжалось внутри, но разговор опять зашел о розыскных собаках.

Силия вышла в гостиную. Молодой полицейский копался в путанице компьютерных проводов позади письменного стола.

— Мне кажется, вас может дернуть током, — заметила она.

— Может быть, нам понадобится ваш жесткий диск, — пояснил он. — И жесткий диск компьютера господина Рэмстеда. Тогда мы сможем выяснить, с кем она общалась по Интернету. — Он возвел глаза к потолку. — Вы же не знаете, с кем она могла переписываться, правда? С другими детьми?

Полицейский и сам казался почти ребенком. Силия вдруг подумала о его матери, о том, беспокоит ли ее опасная работа сына и как бы она сама к этому относилась, если бы оказалась на ее месте. Она сделала шаг и больно ударилась коленкой о письменный стол.

— Черт! — вырвалось у нее. Прихрамывая, она подошла к столу.

— С вами все в порядке? — Он посветил фонариком.

— Так, ерунда… Почему ее не нашли сразу?

— В девяноста девяти случаях из ста дети возвращаются домой целые и невредимые. Особенно в таких случаях, как ваш, когда нет следов незаконного вторжения.

От листвы каштана отразились красные отблески маячка полицейской машины.

— Господи, может быть, она села на автобус, чтобы поехать ко мне?

— Такое могло случиться? — спросил Берд. Он стоял за спиной младшего коллеги.

— Нет… нет… она не стала бы это делать…

— А обычно она ездит сама на автобусе?

— Сама она вообще никуда не ездит и не ходит. — До Силии донесся приближавшийся вой сирен. — Я схожу посмотрю, что там происходит.

— Конечно, сходите. А мы пока осмотрим первый этаж.

— Куда же туфли мои запропастились? — Она огляделась. Пол перед ней освещали сразу два луча, но она поскользнулась, ее занесло куда-то вбок, и она снова ударила ногу.

— Черт! — вырвалось у нее. — Черт, черт, черт!

Ее воображение будоражили жуткие, кошмарные образы: Рэчел лежит связанная, окровавленная. Голая…

— Черт бы все это драл!

Пошатываясь, она направилась к лестнице. Берд ей что-то говорил. Она оперлась о перила и стала спускаться, но, спустившись, упала на пол. Изо рта ее вырвался утробный, нечеловеческий вопль.

Берд стоял перед ней на коленях.

— С вами все в порядке? — Он помог ей подняться на ноги. — Мы поедем на патрульной машине, — сказал он. — Я отвезу вас, хорошо?

— Хорошо, — прошептала она.

— Мы только быстренько осмотрим первый этаж…

— Нет. Сейчас.

Нэнси проснулась от телефонного звонка.

— Мне надо, чтобы ты сейчас же приехала.

Она села в кровати:

— Что-то с Ташей случилось?

— С Ташей все в порядке.

— Тогда в чем дело?

— Я скажу тебе, когда приедешь.

— Который теперь час?

— Половина второго.

— Ну ладно, мне только надо одеться, если фонарик найду…

— Уже дали свет.

Она включила настольную лампу:

— Да, все в порядке.

— Давай скорее.

Из-за ремонта или какого-то строительства на авеню Лерд Нэнси пришлось сначала повернуть на улицу Дон Миллз и только потом свернуть на север. Никогда раньше за все три года их общения Рон не звонил ей посреди ночи, поэтому она была немного на взводе. Может быть, вдруг объявилась жена, о которой он никогда ей не рассказывал? Или он подстрелил вломившегося в дом грабителя? а что, если он убил кого-то случайно — сбил человека на дороге? Она ведь знает, как он теперь стал поддавать, перед тем как сесть за руль.

Нэнси включила приемник, надеясь услышать сообщение о какой-нибудь аварии, в которой сбили человека и скрылись с места преступления, но говорили только об аварии генератора и о людях, вынужденных провести несколько часов в лифтах или вагонах метро.