Послышались шаги, щелчок заряженного оружия. Шатающийся фонарь на несколько секунд погас, подыгрывая внутреннему страху Аннетт. Она еще раз нажала на звонок.

– Батлер, Ани и Том Батлер.

Аннетт покусывала губы. Надежда медленно угасала, оставляя после себя вязкое, мерзкое ощущение безысходности, обволакивающее своей липкой смоляной действительностью. Вновь тишина, после которой резкий щелчок замка заставил детей отскочить от двери.

– Ани? О…

Мистер Дэрнс, высокий мужчина с острыми чертами лица, натянуто улыбнулся и опустил дуло пистолета. Его лицо тронули первые морщины, а отросшая щетина придавала возраста. Он жестом пригласил детей внутрь и плотно закрыл дверь. Дом пах сосной и клюквенным вареньем.

– Ани! Том! – Из-за кухонной двери показалась миссис Дэрнс. – Бедные! Какие же вы холодные… Ганс, отведи их в гостиную, я подготовлю горячую ванну, они же совсем продрогли!

* * *

Аннетт мыла лобовое стекло автомобиля. Сегодня они собирались покинуть город. Матильда обрезала ее волосы, постригла настолько коротко, что Ани не чувствовала их на своей голове. Густые темные локоны спадали с плеч, сворачиваясь в крупные кольца у ее ног. Теперь же непослушные пряди торчали из-под серой кепки. Тетушка говорила, что так будет лучше. Женщина боялась, что это небезопасно. Небезопасно, если с ними вдруг что случится. Небезопасно, что девушка будет одна ходить по городу. Матильда достала с чердака одежду своего покойного сына. Хлопковые вещи пахли сыростью и пылью. От них веяло мертвецким, пронизывающим холодом. Аннетт невольно вздрогнула, тряпка упала на пол. Земля дрогнула. Взрыв.

Лоскуты. Улицы. Крики. Небо превратилось в уголь, черный, серый, покрытый перегоревшим пеплом. Выжженный дотла. Вывернутый наизнанку, как сердца выживших.

Сирены. В этот миг все проходит мимо, замирает. На застывших улицах не слышно ничего, кроме немого отчаяния. Кто-то успел. Кто-то опоздал. Минута – всего лишь шестьдесят секунд до неизвестности. Ни больше, ни меньше.

Ани бросилась к выходу из гаража. Его деревянный каркас не выдержал бы удар, но ее беспокоило не это. В доме остались брат, дядя, тетушка…

Она слышала гул, чувствовала, как дрожь земли откликалась в сердце. Заложило уши. В мгновение казалось бы крепкий дом разрушился, погребая под собой красоту жизни. Снаряд попал в левую часть. Аннетт кричала. Сначала громко, так, что раскалывалась голова. Вскоре голос надломился, крик стал хриплым, почти беззвучным. Бессильная боль.

Ани попыталась отворить накренившуюся дверь, но та не поддавалась слабым рукам. Беглый взгляд… Она попыталась забраться через разбитое окно, но осколки больно порезали предплечье. Толстый свитер принял на себя основные повреждения. На тонкой коже остались лишь неглубокие порезы. Сочилась кровь. Аннетт вытерла лицо руками, не заметив, что те испачканы в пепле. Это неважно. Сейчас уже ничего не важно. Пустота.

На мгновение ей показалось, что она ничего не чувствует. Ни боли, ни жалости. Ничего, кроме выжженной пустоты. Именно она выворачивала ее душу, заставляя сомневаться в происходящем. Лучше бы она осталась с ними, а не вызвалась отнести вещи и помыть машину. Лучше бы ее не было. А лучше ли?

Этот немой вопрос оставался в ее голове, пока Аннетт, дрожа, сидела на крыльце, прячась от проливного дождя под накренившейся дверью.

Раскаты грома будто пытались заглушить мысли. Крупные капли смывали с улиц остатки бордовой-коричневых пятен. Природа смывала следы человечества, бесчувственности и жестокости. Тлен.

* * *

Этот город был больше предыдущего. Роберт по привычке ходил возле рассыпавшихся домов в надежде найти еду, воду и теплую одежду. В чемодан много не помещалось, да и запасов не хватило бы дольше чем на трое суток. Черствые корки хлеба, немного овощей, сыр.

Среди бесчисленных трехэтажных домов виднелся разваленный особняк. Его витражные стекла отражали свет, исходящий от серого неба. Полупрозрачные тени мягко окутывали осколки, пряча под широкими кронами деревьев осколки жизней. Он хотел пройти мимо, но взгляд зацепился за серый силуэт под крыльцом. На вид совсем еще юный парень кутался в бесполезный свитер. Холодало.

– Эй, чего ты здесь сидишь? Пошли… Эй…

Роберт потряс парня за плечо. Тот поднял голову. Бледное, словно кости, лицо было испачкано в пепле и крови. Излишне женственные черты. Бездонные кофейные глаза, наполненные горечью. Роберт вздрогнул, будто почувствовал этот резкий и неприятный привкус.

– Том… Том…

Хриплый голос повторял лишь одно и то же имя. Прерывисто, взволнованно, бессильно. Роберт взял незнакомца под руку. Его тонкие и холодные руки до боли сжали запястье. Прозвучала сирена. Вой, леденящий душу. Роберт крепко схватил парня и потащил в гараж.

– Ну чего ты сопротивляешься? И так сил нет, не умирать же в чужом дворе! Гараж никому не нужен, авиация не выбирает, куда целиться, она просто пускает бомбы… Кому повезет…

В небольшом помещении было прохладно. Пахло бензином и мазутом. Небольшая черная машина занимала почти все пространство. Множество инструментов, перевернутое ведро с водой.

– Заночуем тут? Том? – Роберт тряхнул парня за плечо.

– Аннетт… Том… мой брат, он погиб вчера в доме.

Она расплакалась. Роберт озадаченно смотрел на девичьи слезы. Он не знал, как поступить. Его глаза скользнули вдоль царапины. Он нахмурил брови.

– Слушай, залезай в машину, там будет теплее. Я опущу сиденье, сможем переночевать.

Он достал из кармана небольшую проволоку и без труда вскрыл замок. Мягкое сиденье с легкостью поддалось и превратилось в неплохой лежак. Аннетт, вытирая слезы, забралась внутрь, робко прижимая к груди озябшие руки. Ее знобило.

– Я Роберт, Роберт Диккерсон. Теперь уж знакомы, так что не переживай, не брошу. Сейчас заглохнет эта чертова сирена, постараюсь найти дрова, сделаем кипяток, полегчает.

Роберт широко улыбнулся. Не к месту, но, наверное, так нужно. Он считал, что так положено. Достал из чемодана большой свитер и протянул Ани. Так будет теплее. А затем извлек из тайного кармана самокрутку. Почти отсыревшая спичка с трудом подожгла бумагу, и помещение наполнил дым. Он держал сигарету исцарапанными мозолистыми пальцами. Легко, будто делал это всегда. Слегка закашлялся, как только горячий дым наполнил легкие. Бумага медленно тлела. С кончика осыпался пепел. Он рассыпался на земле так же, как рассыпалась Аннетт вчера вечером.

– Прятаться в гараже не лучшая затея, но я не знаю, где здесь есть убежища. Воздушные налеты все чаще и чаще, а говорят, что конец войны.

Роберт говорил сам с собой. Он часто так делал, чтобы не сойти с ума в одиночестве. Ему казалось это нормальным. Как иначе не разучиться разговаривать? Ани молчала. Она тихо вздыхала, стараясь не уснуть.