голове. Почему, как никто другой, он хочет нанять меня? Конечно, я бросила ему вызов в Го. Но так же мог поступить и какой-нибудь вундеркинд на соревнованиях. Почему я?

Почему это имеет значение? Ты обещала папе вернуть его кулон. Ты можешь врать всем, кроме него.

— Ладно. — Я стряхнула кусочек помидора со своей рубашки, целясь в его ботинок. Только промахнулась. — Если ты вернешь мне кулон, я заключу с тобой контракт на три месяца.

— Кулон не продается. Ты его никогда не получишь. — Он посмотрел на часы и покачал головой. — Контракт на полгода, и я твой единственный клиент. Часы работы с восьми тридцати до шести тридцати. Пять раз в неделю. В выходные дни оплата втрое выше.

Ему нужна горничная или соседка? В какой вселенной я бы согласилась на такие возмутительные часы?

Я с трудом сдержала смешок.

— У меня есть компания, которой нужно управлять. Я убираю три-четыре особняка в день.

— Ты будешь убирать один, и он будет моим.

— Мы потеряем клиентов. Нет, спасибо.

— Зачем тебе терять клиентуру? Ты не единственная уборщица в компании.

Мой пустой взгляд сказал все.

На его лице отразилась скука и отвращение.

— Ты работаешь одна, а прибыль делишь с мачехой? Ты переходишь дорогу? Твоя цель в жизни — чтобы на тебя наступали?

На самом деле она получила от сделки долю в шестьдесят на сорок. Но мне было слишком стыдно говорить ему об этом.

Я наклонила подбородок вверх.

— Как щедро с твоей стороны.

— Я предлагаю разумный обмен. Она предлагает тебе принудительный труд.

— Факт остается фактом: я не могу работать только на тебя.

— Можешь, и будешь, как только твоя мачеха наймет еще помощников, что она и сделает к тому времени, когда я с ней закончу.

Зачем ты это делаешь? Почему ты помогаешь мне?

Очевидно, у него был скрытый мотив, но я не знала, что я могу предложить такого, чего не может предложить никто другой. Кроме Го, у нас не было ничего общего.

— Я делаю это не по доброте душевной. — Зак прочитал мои мысли, достал из кармана телефон и проверил электронную почту.

— Тогда почему ты это делаешь?

— Потому что ты заслуживаешь того, чтобы тебе преподали урок.

— И какой же? — Я пожалела, что задала этот вопрос, как только он сорвался с моих губ.

— В этом мире есть хозяева, а есть слуги. Я — хозяин. Ты — слуга. Веди себя соответственно, и я отпущу тебя.

Я не верила в то, что он говорит. Никто не стал бы идти на такие условия, чтобы доказать что-то человеку, который ему безразличен. В то же время я знала, что ему лучше не думать о том, что он хочет меня обворожить. От Закари Сана исходили сильные асексуальные флюиды. Я видела его несколько раз, следила за каждым его движением как вблизи, так и издалека. Он ни разу не взглянул на другого человека с благодарностью. Его взгляд не останавливался ни на румяных щеках, ни на пышной груди. Мужчины его тоже не интересовали. Он относился к людям как к камням в своей игре Го. Кстати…

— Ты хочешь закончить игру. — Крошечная ухмылка прервала мой хмурый взгляд. — Вот почему ты хочешь, чтобы я была рядом.

— Ты поймала меня. — Сарказм стекал с его губ. — Твой интеллект не знает границ.

Я проскользнула мимо него, подошла к стойке и открыла верхний шкаф.

— Ты думаешь, что выиграешь.

Он наблюдал, как я достала чашку, наполнила ее до краев водой из-под крана и выпила все до дна.

— Я думаю, что слова, которые ты ищешь, — это "спасибо".

— Я все еще не согласилась на сделку.

Его густые брови взметнулись вверх.

— Ты не собираешься предложить мне воды?

Я медленно осмотрела его, позволяя себе оценить все положительные стороны.

— Твои ноги и руки, похоже, в полном порядке. Полагаю, ты справишься с этой задачей.

— Я не наливал себе воды… — Он нахмурился, пытаясь вспомнить. — Кажется, никогда.

Я опустила чашку в раковину, вытерла рот тыльной стороной ладони и поцокала языком.

— Нет ничего более расточительного, чем прекрасные, бесполезные руки.

Его челюсть застыла, и я поняла, что задела нерв. Такое случалось нечасто, поэтому я восприняла это как победу.

— Итак… — Он растянул это слово, его свободная рука сгибалась, возможно, для того, чтобы не задушить меня. Следующие шесть месяцев будут для тебя адом, приятель.

— Мы договорились?

Я не спеша ополоснула чашку. Дом Ахмади нуждался в уборке, но я почему-то верила, что Зак выполнит свое обещание и избавит меня от лишних обязанностей. Сухая розовая кожа моих потрудившихся рук подмигивала мне под непрерывной струей воды. Воды, которую я не могла себе позволить. Под лампами, за которые еще нужно было заплатить. Всего шесть месяцев, и все мои проблемы смоются. Смогу ли я это сделать? Смогу ли я отдать свою душу монстру в Армани?

В футе от меня дразнили нетронутые руки Зака. Гладкие, длинные пальцы. Отсутствие мозолей, за исключением одной под средним пальцем правой руки. От Го, — сделала я вывод. Мы были безлунными ночами и перигелийными днями. Арктический холод и экваториальная жара. Большие деньги и ноль на счету.

Я сорвала с держателя четвертую часть одного листа бумажного полотенца, вытерла руки насухо, насколько это было возможно, и сложила его пополам над гребнем крана, чтобы он высох. Единственная причина, по которой мы до сих пор не перешли на моющиеся рулоны полотенец, стояла в гостиной и спорила с сестрой о том, кто из них будет более подходящей невестой для дьявола, стоящего передо мной. Мы не могли позволить себе еще одну засорившуюся раковину от Табби.

Быстрый взгляд на Зака сказал мне, что он никогда не был настолько беден, чтобы использовать бумажные полотенца повторно.

Ну, если ты хочешь, чтобы я была в твоей жизни, тебе лучше привыкнуть к моим привычкам экономить.

Я направилась к нему, с каждым шагом набираясь решимости. Но как только я достигла его шестифутового личного пузыря, он убрался с моего пути. Похоже, на инстинкте. Как будто от одной только мысли о том, что моя грязь втирается в его золото, его начинало тошнить. Ему действительно не нравилось, что мы соприкасаемся. Я начала обижаться.

— Ты требуешь серьезных сверхурочных и нетрадиционных уступок. — Я сложила руки на груди. — Вернись за стол переговоров, и мы, возможно, договоримся.

— Ты не в том положении, чтобы вести переговоры.

Я покачала головой, вздыхая.

— Ты мыслишь слишком логично. Но есть одна вещь, которую ты не учитываешь.

— Что именно?

— Эмоции. Они у