Камигава: Рассказы

Тайна гор

Jay Moldenhauer-Salazar

Рюсаки Кумано изможденно брел по небольшому скалистому плато, удаляясь от укрытия горного склона. Он не был в восторге от прогулки к этому острому отвесному утесу, где завывал ветер, угрожая сбросить его на горную тропу внизу.

Жесткие, черные брови Кумано нахмурились, когда он выглянул за край утеса. Там, в миле от него, он разглядел четыре силуэта – один из них весьма крупный – двигающиеся тяжело и медленно по обледеневшей горной тропе. Тропа эта, петляя через обветренный гранит, вела лишь к Кумано. Он чувствовал, как расставленные магические обереги рушились под ногами приближающейся группы непрошеных гостей. Кумано вздохнул, и ветер унес прочь туманное облако его дыхания. Его начинали пугать эти периодические визиты, всегда окутанные пеленой таинственности. Теперь ему оставалось лишь ждать.

Шерстяной плащ Кумано отчаянно хлестал на ветру, когда он отошел от обрыва. Он немощно ухватился за свои одежды. Ветер пронизывал насквозь тяжелую накидку из кожи буйвола, плотную рубаху хаори и мешковатые штаны сузукаке, вея холодом сквозь его грубую, мозолистую кожу, и, видимо, сквозь сами кости.

Снег и лед хрустели под его ногами, когда Кумано пересек плато на своих худых, изможденных ногах. Его сгорбленный силуэт рухнул наземь перед грубым деревянным алтарем, установленным у самого горного склона. Алтарь состоял из деревянных досок, составленных вместе, две, как подставка, а одна уложена горизонтально для подношений. На алтаре лежало два предмета, посох с металлическими кольцами, длиной с рост Кумано, и раковина моллюска, размером меньше, чем его кулак. Оба предмета тряслись с каждым порывом ветра.

Склонив покрытую шерстяным капюшоном голову к алтарю, Кумано приступил к медитативным упражнениям, заполнявшим большую часть его дней. Сначала он сосредоточился на тишине, отстраняясь от завывающего ветра и пронизывающего холода. В тишине он искал образы. Сквозь сомкнутые веки Кумано видел танцующие языки пламени и молнии, пока они не слились воедино. Образы дополнились звуком. Раскаты грома и рев полыхающего огня затмили его слух. Кумано замедлил дыхание, впуская в себя эту сцену. Он позволил огню и молниям унести себя, дрейфуя на них, словно на плоту. Благодаря его магии, изучаемой и оттачиваемой на протяжении всей его долгой жизни, холод и голод могли лишь истязать Кумано, но были неспособны убить его. Он годами выживал на этом отвесном скалистом плато с одним лишь алтарем и своими упражнениями по  сосредоточению силы воли.

Но подобные гости требовали более чем выживания. Кумано воззвал к ярости пламени, решимости молнии, всецело наполнившись ими. Его худощавое тело налилось силой. Сгорбленные плечи выпрямились и сделались шире. Изможденное лицо приобрело резкие и сильные черты. Руки сжались в могучие кулаки. Но сила пламени и молний продолжала течь, поглощая его.

Прошло время – хотя, сколько точно прошло времени, он сказать не мог – и Кумано открыл свои глаза цвета стали. Он встал, превратившись из трясущегося отшельника в настоящего боевого монаха ямабуши, и осмотрел свое окружение.

Не многие, вдохновившись перехватывающей дух красотой Гор Сокензан, решались подняться так высоко. Все надежды жизни здесь были выкрадены постоянным ледяным ветром. Лишь острые скалы, покрытые снегом, тянулись ввысь под немыслимыми углами наперекор ветрам. Бледный белый шпиль Пика Унтайдаке возвышался над Кумано, подобно обглоданным костям некоего павшего гиганта. Единственным напоминанием о том, что в мире существовали цвета и краски, был купол синего неба над его головой. Но Кумано редко смотрел вверх. С первого дня своего добровольного отшельничества он обнаружил силу в пугающей необъятности Сокензан. В окружающих его камнях он чувствовал себя, как в кругу семьи, вой ветра был для него голосом друга. И он сожалел, что эти таинственные гости прервут его познание этой углубляющейся связи.

Громыхающие шаги и их тяжелые звуки фум фум, эхом разносились по горной тропе. Кумано нехотя поднял с алтаря посох с кольцами и надел кожаный ремешок с моллюском под плащ. Шаги продолжались, медленные и неумолимые. Фум фум. Кумано пробно взмахнул посохом, рассекая ветер. Фум фум. Помимо шагов до него донеслись и другие звуки – беглые, быстрые звуки, похожие на стук нескольких челюстей. Фум фум. Кумано повернулся к пустому склону, где извивающаяся горная тропа всходила к его маленькому плато. Фум фум. Вскоре показались и его гости.

Первые визитеры передвигались на трех, мохнатых ногах, колени которых возвышались, по крайней мере, футов на шесть от земли, а худощавые бедра были круто изогнуты вниз, соединяясь с кошмарной головой. У этих существ не было ни туловищ, ни рук. Кумано заметил, что они, по-своему, напоминали гигантских пауков, у которых оторвали половину лап. Передвигались они, также как раненные пауки, неуклюже прыгая сквозь сугробы на своих когтистых ступнях.

Одно из этих паучьих существ, переползавших через скалистые выступы, было тускло серого цвета, его мохнатые лапы были присоединены прямо к голове мертвецки старого человека. Следующее существо было белым, его лапы сливались со снегом и венчались одним оранжевым глазом без век. Последнее, полностью черное с человеческой головой без лица, вскарабкался, присоединившись к своим собратьям. Каждое из чудовищ тащило за собой тяжелую железную цепь, втягивая за собой последнего гостя, громыхавшего своими шагами вверх по тропе.

Кумано нервно сглотнул. Возвышаясь на двадцать футов от земли, одетый в черное кимоно крокодил с грудной клеткой размером с бочку, показался у края скалы. Его красная чешуя сверкала рубиновым цветом в лучах дневного солнца, отбрасывая на снег тускловатые алые отблески. Восемь массивных, мускулистых рук торчали из его тела во всех направлениях. Одна из когтистых лап, размером не меньше туловища Кумано, сжимала концы трех цепей. Две другие руки держали черную тецубо, выше его собственного роста. Широкая часть дубины была с небольшую рыболовную лодку. Остальные руки, щелкая когтями, исполняли таинственный танец в воздухе. По широкой дуге над головой крокодила парили бестелесные рты, полупрозрачные, с плотно сжатыми оранжевыми губами.

«Ками», безрадостно подумал Кумано.

- Приветствую тебя, Кумано, легендарный ямабуши гор, - произнес крокодил голосом, грохочущим, как обвал, - я рад, что, несмотря на слухи, нашел тебя живым. Я Какказан, Великий Ками Горного Огня. В поисках тебя, я привел с собой Ками Пепла, Обжигающего Ветра, и Черного Стекла.

Кумано церемониально поклонился, но к очевидному удивлению Какказана ничего не сказал. Гигантский ками раздраженно прокашлялся.

- Мне сказали, что ты обладаешь тайной гнева О-Кагачи.