с «эстонскими» и «украинские» – с «украинскими». Однако вне зависимости от государственной принадлежности все беседовали на «едином, могучем и свободном».

Вдоль дороги, спускавшейся к пограничному мосту, суетились рабочие: обустраивали газон.

На недавно возведенном постаменте возвышался свежепокрашенный танк Т-34, целил пушкой в сторону страны – члена НАТО.

«Решили возвести взамен того, что эстонцы недавно убрали со своей территории, в Нарве», – смекнула Кононова.

Рядом орудовал экскаватор, снося деревянные постройки. Там, судя по уцелевшим вывескам, совсем недавно продавали «зеленые карты» – страховку авто за границей, поили кофе, кормили шаурмой и пирожками. Шалманы, очевидно, мешали виду на танк, и их ликвидировали.

Варя отыскала туалет (на близлежащем рынке), а потом нашла кофе навынос. Вернулась со стаканчиками к Данилову. Тот успел продвинуться на пару машин.

– Представляешь, – молвил он, – я тут эстонское радио поймал на русском. Они закрывают въезд для россиян с любыми визами.

– Прямо сейчас?

– Нет. Через десять дней.

– Мы должны успеть, – улыбнулась она.

Кофе Леша принял с благодарностью, но сказал, что чего-нибудь пожевал бы.

– Сходи купи, – предложила она. – На свой вкус.

Алексей отправился в близлежащий гастроном, она села за руль.

Очередь подошла часа через два. На нашем берегу их дотошно выспрашивали пограничники, куда едут да с какими целями. Таможенники досмотрели чемоданы в багажнике.

Варя подготовила легенду прикрытия. Они, дескать, летят в Испанию, в Марбелью, отдыхать. Самолет убывает завтра утром из Таллинского аэропорта, а пока – вот бронь на одну ночь в гостинице в столице Эстонии.

Возвратные авиабилеты и брони им устроила дружественная фирма, через которую Варя всегда за рубеж ездила.

Милая русская пограничница проштамповала их паспорта.

Они пролетели по мосту через Нарву. С нашей стороны в воде по колено стояли трое рыболовов в дождевиках, с военной выправкой.

На берегу нависал строгий замок с российским флагом. С противоположной стороны виднелся такой же средневековый эстонский.

Эстонская пограничница дотошно проверила паспорта, билеты и брони. Потом закрыла окошечко, пошла куда-то звонить. Сердце у Вари упало. Вдруг ее разоблачили? Узнали, что майор в отставке, служившая в тайной российской спецслужбе? Тогда совершенно точно въезд закроют – по нынешним-то временам!

Но первый и последний предатель в комиссии работал еще до того, как она попала в службу[8].

Эстонская пограничница вернулась с документами, с улыбкой протянула им: «Добро пожаловать!»

Они с трудом могли поверить, что все обошлось и они въехали – в страну Евросоюза и НАТО.

– Инфильтровались, – усмехнулся Данилов. – Так вы говорите в своих кругах?

– Помолчи! – шикнула Варя. – Вдруг они прослушивают?

– Паранойя? – предположил партнер.

– Шутка, – вздохнула она.

Девушка с удовольствием уступила Алексею место за рулем.

Начитавшись автомобильно-туристических форумов, Данилов знал, что в Эстонии нулевая терпимость к нарушениям: написано «ограничение скорости пятьдесят» – надо ехать пятьдесят, не то штраф. Поэтому и в Нарве, и после, на трассе, Кононовой казалось, что они еле тащатся.

Яркое балтийское солнце низко висело над горизонтом, но никак не хотело прятаться, светило прямо в глаза. Козырьки не помогали.

– Если солнце светит в глаз, – усмехнулся Данилов, – мы точно едем на запад.

Трасса оказалась пустынной. Редко-редко нагонял местный водитель, нетерпеливый и осведомленный по части камер видеонаблюдения, быстро обходил их на недозволенной скорости и уносился прочь.

По сторонам дороги было чисто, тихо, красиво. Миновали шахтерский город Кохтла-Ярве. Слева вдалеке возвышались могучие трубы ТЭЦ советской постройки.

Справа блеснуло море. Потом появились огромные белые ветряки, они были расставлены по обе стороны от трассы – современный вклад в энергетику. Иные мельницы лениво вращали гигантскими лопастями, другие были выведены в резерв.

Спустя два часа парочка въехала в Таллин – солнце не успело скрыться за горизонтом.

Отель оказался на берегу. Огромным полукольцом простиралась бухта. Над синим простором белели паруса маленьких спортивных яхт.

Слева вдали возвышались соборы и стены старого города, рядом – небоскребы даунтауна.

Чуть ближе к ним расположился порт, там стоял гигантский круизер, а со стороны моря к причалу подходил паром.

По дороге, идущей вдоль кромки прибоя, к пристани спешили фуры. Кипела жизнь и международная торговля.

Девушка на рецепции гостиницы оказалась белобрыса и мила. Но глаза у нее были грустными и заплаканными.

– Добро пожаловать, – проговорила она на русском с певучим акцентом. – Ваш номер помещается на третьем этаже, отель поднял вам класс обслуживания до «супериор», у вас теперь имеется балкон с видом на море.

– Большое спасибо, – отвечал Данилов. – А почему вы грустите?

– Вы не слышали? Английская королева сегодня умерла, Елизавета Вторая.

– Какая жалость! – вырвалось у Вари.

Они поднялись в номер.

Часы показывали восемь. Солнце не зашло, но висело над горизонтом низко-низко и стало совсем красным. День, начавшийся для них в половине пятого утра в Москве, подходил к концу. Они упали на кровать.

– Надо связаться с Ольгой Васильевной, – проговорила Варя.

Дело для нее всегда было прежде всего, как бы она ни устала.

Она коротко написала Огнёвой: «Я прибыла в Таллин. Давайте увидимся».

Через минуту блямкнул ответ: «Давайте! Завтра в одиннадцать», – и последовала геометка.

Кононова по карте в телефоне проложила маршрут. Оказалось, точка встречи всего в паре километрах от гостиницы.

– Завтра я тебя подстрахую, – сказал Данилов, и не нашлось что ему возразить.

Варя по Сети сдала билеты на завтра в Марбелью и отказалась от брони в гостинице на испанском берегу. Прикрытие сработало, они внутри Евросоюза.

Наутро к месту встречи они с Даниловым отправились пешком – по прекрасной солнечной набережной.

Машин было мало, людей тоже.

По велодорожке проносились цивильно одетые граждане на прокатных самокатах – спешили по делам или на службу. Проезжали накачанные мужики в экипировке на спортивных велосипедах. Пробегали джоггеры в лосинах. Атлетов в Таллине, казалось, больше, чем машин.

С моря задувал ветерок, в сторону горизонта бойко шел многопалубный белый паром.

Маршрут, ведущий к точке, назначенной Огнёвой, удалял парочку от центра.

На набережной на гранитном постаменте возвышался памятник: бронзовый ангел с православным крестом, воздетым в обеих руках. На камне выбита полустертая надпись, писанная в старой русской орфографии: «7 сентября 1893 года на броненосце «Русалка» находились…» – и далее длинный перечень русских имен.

Рядом остановилась бойкая группа молодых на велосипедах. Они спешились, и один, постарше, стал что-то рассказывать по-эстонски.

– Кому этот памятник? – шепотом спросила Варя своего спутника. Алеша всегда все знал лучше ее.

– «Русалка» – российский броненосец, – пояснил Данилов, – шел из Ревеля, то есть Таллина, в Гельсингфорс, то есть Хельсинки. Погиб в результате шторма, никто из команды не выжил. Средства на памятник собирали по всей Российской империи.

– Все-то ты знаешь, – подольстилась Кононова.

– Просто сегодня с утра, – улыбнулся спутник, – полистал путеводитель.

– А я рекогносцировку на местности сделала. Мы встречаемся с гражданкой Огнёвой, как она велела, на заднем дворе музея истории Эстонии. Я пойду на рандеву, а ты посмотри, пожалуйста, не пасет ли нас кто.

– А кого ты опасаешься?

– Да я и не знаю, кого сейчас надо бояться, – вздохнула Варя. – Наших? Эстонцев? Американцев? Короче, если заметишь что-то подозрительнее, сразу напиши мне или позвони.

Не доходя полукилометра до геоточки, они разделились.

Данилов остался прогуливаться перед фасадом музея: двухэтажным особняком в стиле рококо, с пристроенной нелепой готической башней.

Варя, в точном поиске геометки, обошла здание кругом и вступила в небольшой парк. Именно здесь, судя по координатам, располагалось место встречи.

Парк оказался подобием московского «Музеона». Здесь нашли свой последний приют скульптуры советской поры, выведенные из обращения. Тут имелось пяток Лениных – один в полный рост, иные в виде бюстов или просто голов; единственный Сталин в запахнутой шинели с маршальскими погонами; дедушка Калинин с козлиной бородкой; другие деятели – очевидно эстонские коммунисты, которых Варя не сумела распознать. Все скульптуры содержались в идеальном порядке – за исключением одной, советского солдата, у которой оказалась разбита голова.

Возле каждой статуи стояла табличка, на которой памятник был сфотографирован на своем изначальном месте, а рядом – поясняющий текст, по-эстонски и по-английски: где и кому был установлен монумент, когда развенчан и снят.

Народу – ни единого человека, и Варя, пришедшая на десять минут раньше, чтобы осмотреться, в одиночестве побродила между статуй.

Волнение улеглось. Никто их не преследовал. Данилов, дежуривший у фасада, не звонил.

А вот и гости. Огибая здание музея, быстрым