самих за крипту. Но Элайджа как Хрущев – пообещал вместо сделки века кузькину мать.

Что получилось? Нас официально признали тираническим режимом и государством-пособником терроризма, объявили пакет на миллион санкций. А у нас по Новой Гондване принялся шастать Хизб ут-Тахрир и еще невесть кто. Это плохо, потому что беженцев из исламских стран здесь много, а они лакомая аудитория для такой публики. Ходят слухи, что террористы выполняют заказ на испытание современного оружия, а за это получают и деньги, и само это оружие. Конечно, официально их считают изгоями – но как-то странно видеть такие довольные рожи у местных изгоев.

– И эти вот, – Кравчик махнул рукой, намекая на пленивших их солдат, – я спрашиваю: какого черта вы позабыли в деревне Осокино? Мало по хуторам уголовников ошивается? Да у вас весь юг кишит всякрй шпаной, там сейчас ни полиции, ни школ – ничего нет, за каким дьяволом вас нас к северу несет?

– Хорош базарить, два урода! Дайте людям поспать! – зашипели из темного угла.

Кравчик сквернословно огрызнулся, но все же перешел на шепот:

– В чем мерзость ситуации? Ваш старый мир не принимает наш всерьез и пытается делать из него шоу, горячие фейк-новости и обстряпывать свои финансовые делишки за наш счет. Вашей элите нравится сосать деньги из вас самих, налогоплательщиков, поэтому Модератор у вас в новостях – это упырь, пожиратель младенцев. Страшно ли нам? Всем здесь очень страшно, потому что однажды придете и начнете нас убивать – просто так, для тренировки и прибыли ради… Знаете, человек я миролюбивый. Но скажите мне одну вещь: как тут бороться за мир? Если без хорошего удара в челюсть некоторым не объяснишь свою мысль!

– Капитан Горобец у них за главного, – зашептал, вмешавшись в разговор, еще один сосед с верхнего стеллажа. – А ну как его попросить – глядишь, отпустит?

– Держи карман шире, – ядовито ответил Кравчик. – Он присягу давал. Пальнет тебе в затылок капитан – и жалуйся в Совет Европы…

Холодный воздух поутру вломился в распахнутую складскую дверь. Заспанных пленников выгоняли в проулок под стеной мертвого торгового центра. Стали кормить: давали в картонных тарелках обжигающий бульон со вкусом горохового супа и копченостей, а также кофе, пусть самый дешевый – но и это было все-таки лучше, чем ничего. Возле склада лежал истерзанный пулями джип – его притащили ночью. Винтовочные очереди выдрали из его боков куски металла и пластика, а на лобовом стекле остались присохшие следы крови и мозгов. Тадеуш Кравчик и в самом деле появился на свет в рубашке.

– Стройте колонну, – донеслось с улицы.

– Горобец, – зашелестели в переулке и стали разбираться в колонну по пятеро.

Капитан Горобец вид имел внушительный. Был он разве что чуть припухший спросонья – но все же бодрый и молодцеватый. Бойко поворачивался на пятках и смотрел соколом. Оливкового тона полевая форма, облитая рассветным лучом, сидела на нем и мужественно, и стильно. В общем, капитан выглядел как полагается. Он вспрыгнул на разодранный остов джипа и грохнул автоматным прикладом по крыше, требуя внимания.

– Вам абсолютно ничего не угрожает, – с нажимом говорил Горобец, – потому что мы не агрессоры. По маршруту следуем ровно, без провокаций и галлюцинаций. Кто не сможет идти? Выйти из строя. Нет – так нет. Сержант, доведите гражданским задачу!

Сержант, здоровый и длинный детина лет под сорок, с горбатым носом и суровой физиономией, тоже был экипирован отлично. Он показался Постникову похожим на румына. На скуластой сержантской голове ловко сидела каска натовского стандарта с тактическими очками дополненной реальности R++, а торс и плечи были богато увешаны всевозможными штуками военного назначения; впереди же всего красовался мрачно и хищно компактный автомат, камуфлированный в ту же лесную цифру, что и сам сержант. Он ступил вперед, как оперный премьер перед финалом, и очень отчетливо провозгласил:

– Приказ: выдвинуться из населенного пункта по маршруту Осокино – Баллибей. Перемещение внутри колонны запрещено. Покидать колонну запрещено. Громкие разговоры и пение запрещены. Нарушителей считать беглецами и применять специальные средства без предупреждения. Командир специальной группы капитан Горобец.

Подтянулись еще с десяток солдат, и каждый тоже был в полной боевой выкладке. Они распределились вокруг построившихся в колонну людей, и стало видно, что процессия к отправлению совершенно готова.

– Внимание, колонна!! – командовал невидимый Горобец – Шшагоммм!!… арш!

Постников и Кравчик топали в одной шеренге.

– День будет ясный, – слышалось впереди. – Сколько металлолома впустую пропадает…

– Тихо! Разговорчики! – крикнул с тягучим эстонским акцентом конвоир в метре от Постникова.

Справа по обочине, не приминая траву, беззвучно проплыла приземистая черная машина непривычных очертаний. Она плоско стелилась над землей, как НЛО, георгины и деревянные изгороди отражались в ее изломанных зеркально-черных боках.

– Бэтмобиль! – потрясенно вымолвил Кравчик и прибавил кое-какое ругательное слово.

В ответ ему сладостно зазвучала скрипка и глубокий и хрипловатый женский голос запел:

Я крылья хочу за спиною

И перелететь белый свет

К тому, кто меня молодою

Покинул на юности лет!

Музыка летела из бэтмобиля. Колонна заозиралась, но песню обрубило на полуслове, и снова стало тихо.

Кравчик угодил в самую точку. Машина была вылитый болид героя Готэм-сити. Когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки, стал виден открытый люк в черной крыше. Из этого отверстия взвился, как черт из табакерки, темный комок, раскрылся на лету и повис над землей, поблескивая стрекозиными бликами винтов. Это был дрон с дистанционным управлением. Он шатнулся вверх-вниз, разминая крылья, и с жужжанием резво понесся вверх и наискось от дороги, в одну секунду превратился в точку меньше мухи и растворился в солнечном потоке, полностью пропав из виду.

– Я понял! – зашептал Постникову Кравчик, – Так вот зачем им понадобилась колонна с гражданским. Это страховка! Они используют нас как щит – чтобы наши не обстреляли. Вот ведь свинство какое!

– И что будет потом?

– А кто знает. Может, в концлагерь отвезут. С кого-то ведь надо начинать, – ответили ему сзади.

– Что такое? Примолкли там! – рычал сержант.

Дрон с необычайной живостью носился над лугами, пропадал в синеве и вываливался обратно, пересекая дорогу, словно сокол на царской охоте. Несмотря на солнечное утро, в поле оказалось зябко, студеный ветер проедал до костей. На дороге была слышна трель жаворонка, которую приносило ветром из полей.

– Осенью куда тише поют – совсем не то, что по весне. Да и с какой радости надрываться, если собрался черт знает в какие края, – сказал Кравчик.

Дорога тянулась бесконечно. Постников незаметно задремал на ходу, наступил сослепу на чужую пятку и едва не