его, тогда остальные придут за мной. И я, может быть, и хорош, но не могу справиться с каждым из них. Хотя однажды я, вероятно, сделал бы это. На самом деле, я должен был сделать это до того, как они сообразят, куда нанести мне удар, чтобы я действительно истек кровью.

Татум нахмурилась, как будто не поняла, что я имел в виду, и я выругался, отворачиваясь от ее темно-синих глаз и проходя через комнату, расстегивая пуговицы у горла, чтобы мне было легче дышать.

Но теперь моя кровь бурлила. Я знал, что не получу никакого облегчения без боя.

— Ты имеешь в виду, что они придут за мной и Ночными Стражами? — ее голос прозвучал слишком близко от меня, и я отошел, пробормотав подтверждение.

Это чертовски бесило. Я чувствовал себя так, словно меня кастрировали. Теперь у меня собирались отнять всю мою жизнь. Я был бы вынужден стать марионеткой, которой, как я всегда клялся, никогда не стану. Мне тоже пришлось бы вернуться в Ройом Д'Элит, хотя я поклялся, что нога моя больше никогда не ступит в это гребаное место.

Я высвободил волосы из резинки и начал расхаживать по комнате.

— Ты не имеешь ни малейшего представления о том, во что замешаны эти люди, — пробормотал я, в основном про себя, поскольку воспоминания, которые я не хотел вспоминать, навязывались мне и заставляли обращать на них внимание, и это только усиливало мой гнев.

Я обернулся и обнаружил, что она стоит у меня на пути, когда я снова двинулся вперед.

— Тогда расскажи мне, — потребовала она, вызывающе сверкнув глазами, как будто была уверена, что хочет знать.

— Ты бы никогда не смотрела на меня так же, детка, — сказал я, качая головой.

— Прекрати нести чушь, Киан. Ты провел меня через ад, пытал меня вместе со своими друзьями, убивал ради меня и со мной и целовал меня, когда я была вымазана кровью моего врага. Ты серьезно думаешь, что можешь сказать мне сейчас что-нибудь такое, что могло бы что-то изменить между нами?

— Я не знаю, — признался я, когда мой взгляд скользнул по ней, и я заметил вызов в ее глазах и надутые полные губы. — Но я не могу отказаться от тебя, детка. Не сейчас. И я не знаю, смогу ли я справиться с выражением твоих глаз, когда ты узнаешь, насколько я облажался.

Костяшки ее пальцев врезались мне в челюсть еще до того, как я понял, что она замахнулась на меня, и меня отбросило на шаг назад, когда моя губа рассеклась, а язык покрылся кровью.

— Никогда больше не сомневайся в том, насколько я сильна, Киан Роско, — прорычала она мне. — После всего дерьма, через которое ты заставил меня пройти, меньшее, чего я заслуживаю от тебя, — это правды. Так дай мне ее.

Ярость во мне была жгучей, пульсирующей, и я резко отвернулся от нее, прежде чем сорвать лампу с прикроватной тумбочки и швырнуть в стену, где она с громким треском разлетелась вдребезги. Хотя мне не нужно было беспокоиться о том, что кто-нибудь придет посмотреть, что происходит. Никто в этой семье ни черта не сделал бы, чтобы остановить меня, даже если бы я был здесь и разрезал прекрасное тело Татум на части, кусочек за кусочком.

— Прекрасно, — прорычал я, отходя от нее и направляясь к окну, выходящему во двор внизу, изо всех сил стараясь держать себя в руках, прежде чем в ярости разнесу всю чертову комнату. — Где-то недалеко от города Хемлок есть клуб для богатых извращенцев под названием «Ройом Д'Элит», — сказал я тихим голосом, и волосы у меня на затылке встали дыбом, как только я упомянул это гребаное место.

— Расскажи мне, — настаивала она, когда я заколебался и выругался, продолжая. Потому что, возможно, мне нужно было признаться в этом. Может быть, мне нужно перестать беспокоиться о том, что, черт возьми, произойдет, если люди, которые мне небезразличны, узнают об этом, и просто поверить в то, что им все равно будет небезразлично, когда они узнают, или принять то, что они могут и не знать, и знать, что это в любом случае зависит от них.

— Это место, где людей выставляют на продажу самым разным покупателям. Секс-торговля, смертельные поединки, даже просто психопаты, ищущие новых жертв, могут пойти туда и назначить цену за человеческую плоть.

Она молчала, и я был рад, потому что, если бы я услышал хоть каплю жалости в ее голосе, я был почти уверен, что разнес бы все это здание на части. Я сделал свой выбор. Он мой. Даже если бы я знал, что это вырезало кусочек моей души, который я никогда не получу обратно.

— Богатые, извращенные ублюдки используют клуб как место для ведения бизнеса. Они смотрят бои, или трахают девушек, или просто ходят туда выпить и устраивают все, что им заблагорассудится, чтобы поделить страну и использовать ее в своих корыстных целях.

— Значит, это что-то вроде тайного общества? — Спросила Татум, ее голос звучал так, словно доносился с кровати, но я не собирался поворачиваться и смотреть на нее, чтобы подтвердить это.

— Ага, — усмехнулся я. — Они могут убить меня только за то, что я рассказал тебе об этом, но мне насрать на мою собственную жалкую задницу. Единственные люди, допущенные туда, приглашаются для инициации. Большинство богатых ублюдков, которые участвуют, покупают доверенное лицо, чтобы принять участие в инициации — какой-нибудь бедный ребенок, который ухватится за шанс заработать пару тысяч и принять участие от их имени. Все, что нужно сделать, чтобы получить доступ, — это выиграть или выставить доверенное лицо которое победит вместо тебя. И если твой кандидат умрет, ты можешь просто купить другой, и еще, и еще, пока не используешь того, который выиграет.

— Выигрывает что? — спросила она.

Я проглотил подступившую к горлу желчь и покачал головой.

— Это… игра, я думаю. Нас садят в эту клетку с оружием, туннелями и прочим дерьмом и говорят, что мы должны выстоять последними, если хотим уйти живыми. Когда ты внутри, другого выхода нет, кроме победы. Если ты откажешься драться, они подвесят тебя к столбу в центре арены и выпотрошат, оставив истекать кровью в назидание всем остальным.

— Значит, тебе пришлось убивать людей, чтобы победить? — тихо спросила она.

— Да… Но они не были такими, как те, кого мы убили возле того домика. Они были просто беспризорниками, которых обманом заставили принять участие в игре ради шанса на лучшую жизнь. Они не были плохими людьми. Они даже не