Если следовать популярной теории, что человеческая жизнь – та же полосатая флотская тельняшка, в которой удачи чередуются с таким же отрезком неприятностей, то для Андрея после романтичного празднования Дня ВМФ наступила темная полоса. С плавсостава его списали. Несмотря на просьбы, уговоры и требования списали вчистую. В этот же день к нему опять заявились следователи военной прокуратуры и принялись досконально выспрашивать подробности того злополучного выхода в море. Беседа протекала в ординаторской, специально по данному поводу освобожденной врачами. Судя по направленности вопросов, работников прокуратуры больше других интересовали действия во время аварии двух должностных лиц. Конкретно – командира и комдива.

– А скажите, почему командир так поздно подал команду на применение в седьмом отсеке фреона? – Один из следователей явно любовался своей эрудицией.

– Во-первых, я был в это время в первом отсеке и не обладал полной информацией о том, что происходило в центральном посту. Во-вторых, считаю, что применение системы объемного пожаротушения было своевременным и эффективным. В-третьих…

– Вы меня не поняли, – вежливо, но твердо прервал его следователь. – Уточняю свой вопрос: вы подтверждаете, что при попустительстве комдива командир непростительно долго тянул с подачей ЛОХ в аварийный отсек, вследствие чего пожар перекинулся в смежный шестой?

Андрей в очередной раз убедился, что отдуваться за аварию крайним стараются «назначить» Батю и командира атомохода, причем для этого пытаются заполучить необходимые показания других членов экипажа.

– Командир действовал в соответствии с корабельным уставом и РБЖ-ПЛ (Руководство по борьбе за живучесть на подводных лодках. – АВТ.). Извините, но больше мне по этому поводу добавить нечего, – четко обосновал свою позицию Андрей.

Следователи изменились в лице. Теперь уже не шутливо-панибратски, как в начале разговора, один из них высказал неожиданное предположение:

– Мне кажется, что вы чего-то недоговариваете… Почему? Может быть, у вас тут имеется личный интерес? Объясните нам, почему в списке представленных к награждению орденами из десяти моряков – девять погибших в момент аварии на лодке и только вы один ныне здравствующий. За какие такие заслуги командир представил вас к ордену? Сами же говорите, что были в другом отсеке в момент аварии.

После его слов Андрея прошиб пот. В голове мгновенно пронеслось: «Этот гад, очевидно, уверен, что я специально выгораживаю командира и Батю. И за это «выгораживание», по мнению «проницательного» служителя Фемиды, меня к ордену и представили». Немного успокоившись и уловив на себе чуть насмешливый взгляд следователя, мол, я тебя, парень, насквозь вижу, Андрей поднялся из-за стола и как можно спокойнее произнес:

– Товарищи офицеры, то, что вы работаете в прокуратуре, не дает вам права меня оскорблять. Считаю ваш вопрос недостойным и унизительным, так как награды, не знаю, как у вас в прокуратуре, а в подплаве выпрашивать не принято. В царское время я с удовольствием вызвал бы вас за оскорбление на дуэль и с не меньшим удовольствием попросту пристрелил бы. Поэтому прошу вас извиниться, или я официально отказываюсь отвечать на ваши вопросы.

Собеседники Андрея опешили. С ними так никто еще не разговаривал. Один из них растерянно заулыбался, а другой принялся возмущенно кричать:

– Мы проводим следственные действия!.. Вы обязаны оказывать содействие работникам прокуратуры!..

Не дождавшись извинений, Андрей молча вышел из ординаторской. Вечером того же дня его вызвал к себе в кабинет Черкесов и предупредил: уходя из госпитального отделения, следователи негодовали и пообещали принять соответствующие меры в отношении строптивого подводника.

– Ну и хрен с ними, – отреагировал Андрей, – семи смертям не бывать, а одной не миновать! Все равно уже не служить на подводной лодке!

– Ты не кипятись, – верно определив состояние своего пациента, посоветовал Черкесов. – Завтра к тебе придут орден вручать, а послезавтра я тебя выпишу. Так что готовься…

…Орден. Андрей, если честно, не верил, что когда-нибудь его получит, но Батя, как настоящий офицер, сдержал свое слово и сумел пробить в московских кулуарах власти эту награду. Андрей не знал, что комдив для того, чтобы добиться своего, пошел на военную хитрость и первоначально доложил наверх: подводник находится в критическом состоянии и вряд ли выживет. Поскольку к мертвым в стране всегда относились лучше, чем к здравствующим, полуживого в тот период подводника из представленного списка не вычеркнули. Когда Андрей вышел из комы и дело пошло на поправку, Батя несильно афишировал этот радостный факт до тех пор, пока из Москвы не сообщили: «Президент подписал указ о награждении». Теперь можно было уже считать, что дело сделано, так как никто бы не осмелился перечить главе государства.

Мелким хитростям учила сама жизнь. В брежневские времена ордена и медали вручались в основном по разнарядке. К примеру, на флот спускали из наградного отдела Минобороны указивку, в которой было прописано: к такому-то очередному празднику можно представить к награждению орденами и медалями столько-то человек. Далее разнарядка «дробилась» и рассылалась по флотилиям, эскадрам, дивизиям, бригадам и т. д. Нередко возникали ситуации, при которых командир соединения, к примеру, стоял перед дилеммой, кого из своих подчиненных представить к «расписанным» на его воинскую часть одному ордену «За службу Родине в Вооруженных Силах» и трем медалям «За боевые заслуги». Деформированная и перевернутая с ног на голову система вручения орденов и медалей, при которой вместо того чтобы поощрить достойного и проявившего себя офицера, напротив, под конкретную награду подыскивали нужного человека, приводила в конечном итоге к парадоксу: частенько ордена и медали массово оседали где-то в командных структурах. Известны случаи, когда, заполучив подобную разнарядку, иной непорядочный военный руководитель попросту считал, что награда должна принадлежать именно ему, и никому больше.

В девяностые годы прошлого века появилась еще одна лазейка для стяжателей подобного рода – Чечня. Андрей слышал сам, как на одном из совещаний командующий флотилией, отвечая на вопрос командира атомохода, почему представление к награждению офицеров и мичманов по итогам трудной океанской автономки вернулось назад нереализованным, произнес что-то вроде: все награды идут в Чечню.

Если же случалось что-то экстраординарное и без наград обойтись не удавалось, нередко все происходило в строгом соответствии с описанием подобных ситуаций незабвенным и высокочтимым на флоте Валентином Савичем Пикулем: шумиха, неразбериха, поиск ответственных, наказание невиновных, награждение непричастных…

…Свой орден Андрей получил обыденно. В палату зашел начальник одного из флотских управлений, которого отрядили с оказией в госпиталь, в сопровождении каких-то чинов пониже, пожал Андрею руку, вручил алую коробочку, сумбурно поблагодарил за службу, пожелал скороговоркой скорейшего выздоровления и тотчас заторопился на выход. За ним потянулась и свита.