34. Много ли времени вы тратите на собственных психотерапевтических сеансах, разговаривая о расстройстве питания другого человека?

Чем больше у вас ответов «да», тем больше поводов начать с себя: осознать проблему и пойти к психологу, чтобы разобраться, почему чужие жизнь, здоровье и питание интересуют вас больше, чем собственные.

Ежедневно я работаю с людьми с различными видами РПП, почти всех их объединяет одна и та же проблема: близкие люди их не понимают.

• «Просто перестань переедать»

• «Зачем ты вызываешь рвоту? Не делай этого!»

• «Неужели так сложно начать есть? Что тут может быть сложного?!»

Это невозможно понять – только прочувствовать на собственном опыте. Как мужчины не в силах представить, что чувствует женщина при родах. Но кое-что вы все-таки можете сделать.

Будьте рядом. Скажите, что вы читали и знаете, насколько это непросто, что всегда готовы оказать моральную поддержку, выслушать и обнять. Присмотреть за ребенком подруги, пока она ходит к психологу. Найти информацию о клиниках. Сходить в аптеку и купить лекарства, которые выписал врач.

Иногда этого вполне достаточно.

Следующая достопримечательность, которую мы посетим, – великая стена «Личные границы». Знаменита тем, что никто не знает, где она находится. Очевидцы из нескольких эпох рассказывают, что видели ее в совершенно разных местах. Единственное, что мы точно знаем: эта стена действительно где-то существует. Наша задача – найти ее и подробно изучить.

* * *

У нас в стране все сложно с личными границами – их почти нет. Это сразу отмечают иностранцы, которые приезжают в Россию. Достаточно зайти в любой магазин, и вы увидите очередь, в которой каждый человек чуть ли не наступает на ноги предыдущему.

Со мной недавно случилась одна ситуация. Маленькая, незначительная, но почему-то вспомнилась именно при написании этой главы. Я стояла в очереди, за мной – девушка. После нее не было никого – только длинный пустой проход. Я смотрела в телефон и, когда сделала небольшой шаг назад, случайно наступила ей на ногу. Девушка гневно закричала: «Почему вы не смотрите, куда наступаете?!». В свою очередь я спросила, почему она стоит так близко ко мне. Она растерялась, обернулась, увидела пустоту и ничего не ответила. Мне кажется, эта ситуация хорошо иллюстрирует отношение к личным границам в нашей стране.

Те, кто пытается отделиться от остальных, считаются неудобными, конфликтными и злыми. Я вижу две основные причины этому: особенности нашей истории и травма поколений. Разберемся с каждой из них.

Мысленно вернемся на 90 лет назад и посмотрим, что происходило в нашей стране.

Спустя несколько лет после революции 1917 года, в 1929 году, институт квартирохозяев был упразднен: все квартиры стали коммунальными, общественными. Если до этого проживание нескольких семей под одной крышей встречалось реже и оставалось на усмотрение владельца квартиры, то теперь стало нормой.

В стране проходила индустриализация. В города стало прибывать все больше людей, которым нужно было где-то жить. В коммунальных квартирах жили наши бабушки и дедушки. Зачастую в одной комнате могло проживать по четыре – пять человек, а в одной квартире – и пять, и десять семей! Так было до тех пор, пока в 1950–1960-е годы правительство не приняло решение массово строить многоквартирные дома.

Попробуем все это представить?

Сейчас жизнь в одной квартире с абсолютно чужими людьми кажется нам дикостью, но еще 70 лет назад это было широко распространено. Нормально было становиться по утрам в очередь, чтобы попасть в туалет или ванную. Не иметь возможности позвонить кому-то из собственной квартиры, потому что по согласованному с соседями расписанию телефон сейчас занят. Кипятить нижнее белье на общей кухне, слушать чужие разговоры, жить в постоянном шуме, ссориться с соседями из-за хранения продуктов…

Проживание в коммунальной квартире подразумевает почти полное отсутствие личных границ. Все, что вы говорите, делаете, надеваете, о чем спорите с близкими и чем болеете, становится публичным.

Моя мама до 14 лет успела пожить в двух коммунальных квартирах. В первой она делила комнату с пятью родственниками (всего в квартире проживало десять человек), а во второй соседей было девять, а человек в одной комнате стало четверо. Она рассказывает, что переезд в новую квартиру воспринимался как праздник, ведь новая комната была больше и жили они в ней теперь вчетвером. Эту радость не мог омрачить ни младенец, который каждую ночь плакал, ни подросток-сосед с ментальными нарушениями, у которого случались припадки.

Учились договариваться друг с другом, составляли график уборки, присматривали за соседскими детьми, по очереди ходили в магазин. И это здорово, потому что когда возникает вопрос, сойти с ума или подстраиваться, безусловно, лучше выбирать второе. Однако не стоит забывать, что наши бабушки и дедушки вынужденно приняли отсутствие личных границ за норму. У них не было выбора. Их поместили в такие условия с самого рождения.

Женщина, родившаяся в арабской стране, носит паранджу и не знает, как можно поступать иначе. Это не значит, что паранджа – норма для всех. Скорее, это традиционный инструмент, помогающий выжить и адаптироваться к окружающей среде. Как и отсутствие личных границ в коммунальной квартире.

Границ не было не только в бытовых условиях. Исключительно личные вопросы выносились на партсобрания. Под формулировку «аморальное поведение» попадали такие виды проступков, как предательство товарищей или недостойное поведение по отношению к советской женщине. Мужчину могли лишить партийного билета и наказать за то, что он изменил жене, жестоко к ней относился, вел себя безразлично по отношению к детям или скрывал доходы от семьи. То есть, принимая совершенно интимное решение, все заранее знали, что оно может повлиять на карьеру или общественное положение. Это стирало границы между сферами жизни, между человеком и социумом. Обсуждение и порицание чужого образа жизни и личных проблем десятилетиями выдавалось за норму.