Мик и Кит, которого вместе с Фрейзером отправили в не менее устрашающую тюрьму Уормвуд-Скрабс, могли найти слабое утешение в том, что их приговор породил волну протестов по всему миру. В десятках стран у британских посольств собирались демонстранты, требовавшие немедленного освобождения Мика и Кита. Диджеи клялись круглосуточно крутить записи «Роллингов», пока рокеров не выпустят на свободу. А группа The Who в знак солидарности выпустила двойной сингл, записав песни «Роллингов» с соответствующими ситуации названиями – The Last Time («В последний раз») и Under My Thumb («У меня под каблуком»).

В Палате общин свое возмущение арестом Джаггера и Ричардса высказал друг Мика и его политический наставник Том Дриберг, утверждавший, что их наказывают «как убийц». Пылкая речь Дриберга не осталась незамеченной – уже на следующий день Мика и Кита выпустили под залог в семь тысяч фунтов (примерно пятнадцать тысяч долларов по курсу того времени), и теперь они могли дожидаться решения по своей апелляции на свободе.

Но общественная кампания «Свободу Мику и Киту» на этом не закончилась. Во многих газетах печатались передовицы, в которых суровое наказание «Роллингов» называлось «очередным проявлением британского лицемерия» (лондонская Evening News) или «непропорционально чудовищным» (Sunday Express). Но самый громкий резонанс вызвала статья Уильяма Риса-Могга, редактора консервативной лондонской Times. Ее название «Кто раздавит бабочку колесом?» Рис-Могг позаимствовал у английского поэта восемнадцатого века Александра Поупа, и этот заголовок стал одним из самых известных в истории британской журналистики.

31 июля лорд главный судья Паркер отменил вынесенный Киту приговор за недостаточностью улик, но приговор Мику оставил в силе, чем на пару мгновений заставил поволноваться осужденного и наблюдателей. Правда, через несколько секунд лорд Паркер заменил тюремное заключение годом условного осуждения.

Мик в ответ на это проглотил несколько таблеток валиума и отправился в «Роллс-ройсе» на телевизионную пресс-конференцию. Поотвечав пятнадцать минут на вопросы журналистов («Я против своей воли оказался в центре внимания… Я не стараюсь навязать свои взгляды людям, как некоторые другие поп-звезды»), Мик схватил Марианну под руку, и они сели в вертолет, который доставил их в поместье в Эссексе. После этого Джаггер появлялся перед объективами камер еще не раз, сидя с политическими деятелями, представителями церкви и журналистами и обсуждая такие серьезные вопросы, как законы относительно наркотиков, социальные волнения и будущее британской молодежи.

«Я не утверждал себя в качестве общественного лидера, – говорил он размеренными интонациями джентльмена, позабыв о фальшивом выговоре кокни, – это общество подталкивало меня занять такую позицию».

Буквально за ночь скандальное судебное разбирательство превратило Мика в публичную персону, мнением которой стали интересоваться по любой злободневной теме. Сидя перед камерами с умным видом и демонстрируя необычную для его двадцати четырех лет зрелость, Джаггер казался образцом добропорядочного гражданина. В глубине же души он восхищался своей победой над истеблишментом – теми социальными институтами, которые хотели сломить его, а теперь присылали своих седовласых представителей, пытающихся всячески добиться его расположения.

Но очень скоро Мик вернулся к своей прежней манере поведения и образу мыслей, и не без веских оснований. Сила «Роллингов» заключалась не в умении вести интеллектуальные беседы или рассуждать на острые темы. Она заключалась в ничем не сдерживаемой энергии, в бунтарском духе молодежи, в анархии. Уже через несколько дней после освобождения Мик вновь припал к этим трем источникам.

«Сейчас как раз подходящее время – революция актуальна, – сообщил Джаггер на пресс-конференции журналистам, которые деловито записывали каждую его фразу и мысли вслух о политике и обществе. – Анархия – вот единственный проблеск надежды». На этом рок-идол, неплохо разбиравшийся в финансовых вопросах и уже тогда возмутительно богатый, не остановился: «Такого понятия, как частная собственность, вообще не должно существовать».

Хотя Мик и призывал своих фанатов выйти на баррикады, это не мешало ему обставлять дорогим антиквариатом свой новый особняк в стиле времен королевы Анны, расположенный по адресу Чейни-Уок, 48. Фламандские гобелены и персидские ковры подбирал для него Кристофер Гиббс, обладавший безупречно изысканным вкусом. В свою новую резиденцию на берегах Темзы Джаггер въехал на новеньком «Бентли» вместе с Марианной и ее малолетним сыном Николасом.

Всего лишь в нескольких шагах находился величавый каменно-кирпичный особняк самого Гиббса, прежде дом американского художника Джеймса Макнила Уистлера. Именно там, в скупо освещенных комнатах, украшенных в марокканском стиле и пропитанных благовониями, Гиббс принимал самых известных представителей музыки, изобразительного искусства, моды, кинематографа, бизнеса и политики.

Когда через Лондон по пути из Италии проезжал Аллен Гинзберг, Гиббс устроил вечеринку, на которую пригласил принцессу Маргарет и несколько ее титулованных кузин, пять членов кабинета министров, интеллектуалов из Оксфорда и Кембриджа, а также своих чрезвычайно богатых соседей – Пола Гетти II и его симпатичную жену Талиту. (Несколькими годами позже Талита Гетти, которая на той вечеринке, как обычно, была облачена в полупрозрачное платье без нижнего белья, скончается от передозировки героина.)

Но самыми яркими звездами стали Мик и Марианна: она – в плотно облегающей лиловой блузке без бюстгальтера, он – в малиновой рубашке с оборчатыми рукавами. Когда они беседовали с сестрой королевы, дворецкий с серебряным подносом в руках принялся обносить гостей пирожными, испеченными по рецепту из «Поваренной книги Алисы Б. Токлас». Правда, в данном случае повар решил удвоить количество гашиша в рецепте, и, как вспоминал один из гостей того вечера, приятель Мика Джон Мичел, то, что поглощали гости, было «очень токсичным, очень опасным».

«Люди стали отрубаться, – продолжал Мичел. – Всех этих леди и лордов, кураторов Британского музея, членов парламента, относили в их автомобили с личными шоферами и увозили на прочищение желудка». В том числе и принцессу Маргарет. Спавшую в Букингемском дворце королеву незадолго до полуночи разбудили и сообщили, что ее сестру доставили в больницу с «тяжелым пищевым отравлением».

Даже Джаггер и Фейтфул, несмотря на свой опыт и устойчивость к наркотикам, «под большим кайфом и очень веселые», как Мик сказал Джону Мичелу, вышли наружу и принялись бегать вдоль по Чейни-Уок. К счастью для всех присутствовавших на вечеринке, этот инцидент не был упомянут в британской прессе. Если бы подробности происходившего попали на страницы газет, то, как сказал Мичел, «поднялся бы такой скандал, что досталось бы всем – и членам правительства, и королевскому семейству».

Но, несмотря на всю шумиху вокруг «Роллингов», ведущими исполнителями на британской музыкальной сцене оставались «Битлы», выпустившие летом 1967 года свой эпохальный альбом, St. Pepper’s Lonely Hearts Club Band («Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера»). «Роллинги» даже приняли небольшое участие в записи альбома, подпевая с другими исполнителями в композиции All You Need Is Love («Все, что вам нужно, это любовь»). Beatles в ответ приняли участие в записи сингла «Роллингов» с похожим названием, We Love You («Мы любим вас»), но он не пользовался такой популярностью, как песня «Битлов». Джаггер постарался уделить внимание тому, что сделало «Сержанта Пеппера» таким эпохальным достижением в современной музыке.