известны какие — то подробности покушения? Возможно за это время установлены личности причастных или организаторов?

— Что ж… раз представилась возможность воспользоваться содействием СМИ, то почему бы не поделиться последними новостями. — Приторно ухмыльнулся гаденыш. — Нашей службе безопасности в сотрудничестве с правоохранительными органами удалось выяснить личность одной из причастных к покушению на жизнь моего отца девушки. Ее имя — Кира Коган. — На экране высвечивается моя фотография, сделанная во время городских соревнований. — Я от лица своей семьи прошу посодействовать граждан нашего города в поимке преступницы. За любую информацию о ее месте нахождении будет выплачено вознаграждение. Телефоны и соцсети, по которым вы сможете с нами связаться, высветятся на экранах.

— Мр-р-разь… — Трещит пульт в моей руке. И я выключаю чертов экран.

Подрываюсь на ноги, и нервно брожу по квартире, вцепившись в волосы.

— Господи, он же подставил меня… решил выставить организатором покушения! — Доходит очевидное. — Теперь меня будет искать весь город! Если останусь, Илью тоже может зацепить…

Нельзя этого допустить!

Как ошпаренная бегаю по квартире, быстро одеваю штаны, кроссовки, футболку. Выуживаю из сумки Ильи огромных размеров худи, капюшон поможет скрыть лицо.

Надеваю чертов белокурый парик, очки в карман, на улице надену.

Забегаю на кухню, вытаскиваю из ящика блокнот и ручку, которые нашла когда изучала содержимое.

Пишу письмо. Короткое, но искреннее.

Боже, не дай мне потерять Илью из-за чужой клеветы,

Пусть он мне поверит. А я потом все-все ему объясню и обязательно заглажу вину. Пожалуйста, небо, побудь на моей стороне.

Оставляю листок на видном месте.

Подхожу к окну, Илья все еще что-то бурно обсуждает со своим, как я поняла бывшим сослуживцем возле его машины.

Время есть. Уйти незамеченной успею.

Вырываю флэшку из тайника и прячу в карман под замок.

Почему все Илье не рассказать? По честному открыться.

Так ведь не отпустит!

И сам попытается помочь! А я не хочу его подставлять! Я лучше сама сдохну, чем позволю моему не Муромцу навредить.

А когда все закончится, я надеюсь, что он простит мне мой побег.

Только надежда у меня и осталась.

Вчера я заметила, как Илья выложил пистолеты в выдвижной ящик тумбочки, стоящей в коридоре. Всего их два: один — Ильи, а второй мой, прихваченный из гелека. Осталось пять пуль. Забираю его с собой, засовываю ствол за пояс, под огромным худи его не видно.

Иду в зону спальни, здесь окно на другую сторону выходит, открываю нараспашку.

Внизу козырек над входом в магазин на уровне первого этажа. Должен выдержать. Выбора у меня все равно нет.

Забираюсь на подоконник, один вдох.

Прыгаю.

Нога соскальзывает с покрытия. Слетаю с козырька и падаю на асфальт, благо успеваю сгруппироваться и смягчить удар.

Поднимаюсь и сразу срываюсь на бег, скрываюсь в арке и выруливаю к небольшой парковой зоне.

Со стороны может показаться, что я заядлая любительница спорта, вышедшая на пробежку. В обычные будни так и есть. Но сейчас у меня ощущение, что я прохожу бег с препятствиями на выживание, а время, выделенное мне на прохождение, утекает как песок сквозь пальцы.

Сворачиваю в дворы и петляю… петляю…

Хотя никто за мной и не гонится.

Добредаю до детской площадки, на ней пусто. Осень, холодает.

Сажусь на качели. Отталкиваюсь, цепи скрипят по нервам. А на душе скребутся кошки.

Зря ты Илью бросила в полном неведенье, Коган. — Говорит обвинительно сердце.

Если б не бросила, поставила бы его под удар. Не позволил бы он рисковать, когда обо всем узнал, а так, пока из искры не разгорелось пламя, есть шанс. Все решить без лишних жертв… нужно только добраться до отца. — Шепчет успокаивающе разум.

Да нужно.

Только вопрос как?

Ни денег. Ни телефона.

Успокаивает только то, что я знаю где отец — в четвертой больнице. Спасибо болтливому Коле. Чтоб его в аду черти поджарили!

— Эй, мелкий, ты чо себя Рэмбо возомнил?! Или Джеки Чаном? Думаешь крутой? Да мы тебя за такие финты в асфальт сейчас закатаем!

Доносятся до меня голоса подростков.

Поворачиваю голову: трое парней лет пятнадцати зажали возле арки пацана немного помладше. Двое держат мелкого за руки, не позволяя дергаться, третий вытирает кровь с разбитого носа.

Эх, не порядок…

Поднимаюсь с качели, направляюсь в их сторону.

— А нечего собак мучить! — Кричит зло мальчишка. — Живодеры!

— Да срать я хотел, чо там с этой псиной! — Гнусавит тот, что с разбитым носом, видимо главарь этой гоп — компании. — Мы блогеры, видео снимаем, ты нам такой контент запорол, а еще камеру разбил. Пиз*юк мелкий! Тебе хана! Пацаны, тащим его за гаражи, там с ним разберемся.

— Никуда вы его не потащите. — Останавливаюсь в метре от них. Окидываю компашку взглядом, в мелком узнаю своего ученика Давида Русакова.

Молодец, Давид, что за слабых заступаешься, да только не дорос ты пока до весовой категории этих мудил малолетних.

— Ты еще кто такая? — Оборачивается подбитый. — Иди куда шла или ща тоже по морде отхватишь!

— Силенок не хватит. — Ухмыляюсь из-под капюшона. — Пацана отпустили. Я ментов вызвала. — Блефую, надеясь решить конфликт мирно.

— Ха, ментов! — Усмехается нагло запердыш. — У меня батя — глава местного РУВД, сучка! Так что ментами меня не пугай.

— Эх, совсем молодежь отмороженная пошла. — Горестно вздыхаю. — Никакой управы. Хотела по — мирному все разрулить, но похоже не судьба. — Разминаю руки. Парни, насторожившись, следят за моими движениями в недоумении.

— Кира Михайловна…? — Неверяще пищит Русаков.

Прикладываю палец к губам, чтоб не палил меня. Мальчик понятливо умолкает.

— Вы позор своих отцов и матерей, раз позволяете себе обижать беззащитных и толпой нападать на слабых. Вы обыкновенные отморозки и такими на всю жизнь и останетесь. Позором своей семьи. — Говорю ровным тоном, пытаюсь спровоцировать самое слабое звено на действия.

— Тоже мне, заступница слабых и обездоленных нашлась! — Замахивается на меня, собираясь ударить главарь пользуясь тем, что ближе всех.

Наступаю ему на ногу, перехватываю руку в полете и вывожу на болевой. Выкручиваю запястье, заставляя зазнавшегося отморозка упасть на колени прямо в лужу, вырубаю его точным отточенным годами ударом в шею.

Не теряя ни мгновения подлетаю к шокированным подросткам, хватая за куртку вырываю из захвата хулиганов Давида, задвигаю ученика себе за спину.

Один из прихвостней, почуяв опасность, встает в поставленную уверенную стойку.

Боксер. Молодой еще. Мне точно не ровня.

Неожиданно для всех ухожу вниз и ударом ноги в колено «роняю» неумелого зеленого боксера.

Слабое место у боксеров тренированных и обученных биться по правилам ринга — это ноги.

В уличной драке ни