Однажды вечером Лоренс привел с собой одного из своих студентов, некоего Дэвида. Студент был очень смазлив и, как шепотом сообщил Ричард, сочинял невразумительные стихи, которые печатались в каких-то авангардистских журналах. Сидя рядом с молодым человеком в гостиной, Нина с изумлением заметила, что глаза у него подведены сурьмой, а щеки чуть подрумянены. Поэт приятно улыбался, но почти не раскрывал рта, во всяком случае при Нине.

Иногда Чарльз с Лоренсом заявлялись без предупреждения, и они все вчетвером, точно малые дети, совершали налет на кладовую с продуктами и уносили полные тарелки добычи, приготовленной кухаркой Маргарет: нарезанные ломтиками холодное мясо, заливной язык, маринованный лук, куски сыра и хлеба. Частенько они пировали прямо на полу перед камином в малой гостиной, а потом потягивали портвейн и курили, пока кто-нибудь не предлагал прошвырнуться по городу. Тогда Нина уходила наверх.

Наутро Нина с Ричардом слышали, как Сюзан, приходившая в шесть часов, чтобы растопить камины, грохочет, собирая оставленные на полу тарелки и чашки, и громко бурчит, что вот бывают же такие люди, но это не ее ума дело… Ричард так же громко говорил Нине, что лучше бы Сюзан помалкивала, раз уж она понимает, что это не ее ума дело. Мама бы велела Сюзан попридержать язык, а Дарья просто надрала бы ей уши. Это и предложила однажды Нина, после того как Сюзан вскипятила самовар без воды и один бок у него покоробился.

— Ей надо оплеух надавать! — прошипела Нина Ричарду.

Тот уставился на нее в изумлении, а потом захохотал во все горло. В тот вечер к ним зашел Чарльз, и Ричард, захлебываясь от восторга, рассказал ему об этом случае.

— Она маленькая дикарка, — он расправил кружевную манжету Нины, — и, будь ее воля, с удовольствием поколачивала бы прислугу, будто помещица — крепостных девок. Я ей говорю: если бы Сюзан жила у нас, пришлось бы отдать ей чулан на чердаке. И знаешь, что мне ответила эта фурия? Что чулан подошел бы для гувернантки, а для прислуги это будет слишком шикарно!

Они с Чарльзом хохотали до слез, а Нина ушла на кухню. Они считают ее невежественной дурой! Это правда, что в России прислуге не дали бы собственную комнату, зато правда и то, что в России слуги — как бы часть семьи. Здесь же, в Англии, они ненавидят своих хозяев. Весь дом был пропитан неугасимой враждебностью Сюзан и злобным брюзжанием Маргарет.

— Милая… — В дверях стоял Ричард. — Нина, ты ведь не сердишься, нет? Это всего лишь шутка.

Он подошел и, опустившись на стул рядом с ней, прислонил голову к ее груди.

— Я слышу, как бьется твое сердце. — Он поднял на нее глаза. — Я правда люблю тебя, Нина. Ты ведь об этом знаешь?

— Да, да! — Нина взяла его за руки, обиды как не бывало. — И я тоже тебя люблю!

«Я думаю, — сказал Ричард в то утро в саду тети Лены, — что мы будем самыми верными друзьями на свете».

И действительно, так оно и вышло. Он — ее лучший друг и ее муж, и она любит его без памяти.

Спустя немного времени Ричард с Чарльзом пошли на улицу, и Нина смотрела из окна, как они стоят на тротуаре, видимо, решая, в какую сторону направиться. Чарльз кивнул в сторону расцвеченного огнями Западного пирса, но они туда не пошли, а пересекли площадь и свернули направо. Перед тем как свернуть за угол, Ричард поднял взгляд на нее в окне, улыбнулся, коротко помахал рукой. Она тоже помахала ему. А потом спустилась в малую гостиную и начала письмо тете: «Каких-то несколько месяцев назад мне казалось, что я уже никогда не буду счастлива. Мне никогда не отблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала. Мне так повезло с Ричардом — мы созданы друг для друга…»

Лето 1914 года было поистине волшебным.

«Стоит невозможная жара, — писала Нина сестре, — от нее одно лишь спасение — море. У меня теперь два купальных костюма (оба — выше колена!), и я уже плавала целых восемь раз. Первый раз я искупалась на одной из старомодных купальных машин — коробок на конной тяге, полных песка и вони. Они управляются старухой, которая, после того как лошади втащат купальню в воду, окунает силой самых робких детишек. Я уже почти потеряла счет всяким пикникам и приемам в саду — столько их было. С наступлением лета все мы влезли в белые муслиновые платья с открытой шеей, что в начале сезона многих шокировало, теперь же никто и бровью не ведет…»

Помимо приемов в саду и пикников, были выставки цветов, праздники на открытом воздухе, регаты, так что к концу недели Нина порой уже не могла припомнить, что делала в начале. Кроме того, несколько раз они катались, поднимая тучи пыли, на новом автомобиле Лоренса, на котором он регулярно приезжал из Оксфорда. В июле он повез их погостить в Челтнем. По приезде Лоренс оставил их у миссис Трулав. Это был уже второй визит Нины к свекрови; первый был в апреле, сразу после того как Нине исполнилось пятнадцать. Мать Ричарда оказалась не такой ужасной, как ожидала Нина. Обратно они должны были поехать на поезде и взять с собой в Брайтон сестру Ричарда Анну.

— Вот увидишь, скоро Анна будет от тебя без ума, — заверял Ричард. — Ей не устоять перед твоим очарованием.

В то время как мать Ричарда все еще ярилась на Нину — ей никогда не простится то, что она иностранка, — в Анне Нина замечала опасливый интерес.

— Ей хочется полюбить тебя, — объяснял Ричард, — но она нервничает из-за того, что ты не такая, как другие.

— Какая жалость, что у вас нет никаких свадебных фотографий, — насупилась Анна. — Надо ж такому случиться, что фотограф погиб.

Они вернулись в Брайтон в середине дня, и Ричард сразу же отправился в свою контору, впервые оставив Нину наедине с Анной. Теперь они стояли на Западном пирсе.

— Да, — откликнулась Нина, готовясь повторить сказку, которую однажды уже рассказывала свекрови. — Это была трагическая случайность. Лошадь понесла, и повозка врезалась в дерево, а фотографа, беднягу, выбросило прямо в воду. У рек в России очень быстрое течение…

Мысль о фотографиях даже не приходила в голову ни Нине, ни Ричарду. Во время первого визита Нины в Челтнем миссис Трулав раздраженно заговорила о свадебных фотографиях, будто требуя доказательства, что злосчастный брак сына и вправду был заключен. Нина мигом выдумала историю о крушении экипажа.

Теперь, чтобы скрыть улыбку, Нина взглянула поверх перил пирса вниз, где тяжело, точно огромный зверь, дышало море, облизывая сваи. Молодая жена-русская, свадебных фотографий нет… Неудивительно, что Челтнем в замешательстве.

— Такая жалость… — повторила Анна.

В ее тоне слышалась нотка неодобрения, и Нина снова призадумалась над тем, как завоевать любовь золовки. Мама и тетя Лена любили друг друга, но это потому, что их характеры были так схожи. «Твоя мать заменила мне сестру, которой у меня не было, — признавалась Елена. — У нас нет тайн друг от друга». Конечно, они с Анной не родственные души, но как лестно было бы добиться того, чтобы сестра Ричарда восхищалась ею… Решено, в ближайшие недели это станет ее целью. Что бы сделала на ее месте мама? Маму-то все любили… При мысли об этом Нина вспомнила слова Дарьи: «Все любят твою маму потому, что она любит всех».