Отступив на шаг от перил, Нина подалась вперед и взяла руку золовки, стараясь, чтобы этот жест выглядел как душевный порыв.

— Я так рада, что ты смогла приехать с нами в Брайтон, Анна! Ричард так много говорил о тебе, с самой первой нашей встречи. Не прошло и десяти минут, как он уже рассказывал мне о ваших танцах вдвоем на лужайке.

Анна заулыбалась:

— Мы с Ричардом всегда были близки.

— Он расстроился, что пришлось сразу же возвращаться в контору — такой уймы дел никогда не бывало, но я сказала ему, что мы сами найдем себе развлечения, так что пусть о нас не переживает. Он надеялся пойти с нами на следующей неделе на автомобильные гонки, но мы можем сходить и без него…

Улыбка Анны дрогнула, грозя слинять вовсе: в Челтнеме могут счесть не совсем приличным, что две женщины идут без сопровождения на автомобильные гонки. Нина торопливо продолжила:

— Меня уверяли, что в этом году в моде яркие цвета. Так что твое зеленое шелковое платье будет в самый раз. И нам нужно будет подобрать зонтики, — она бросила нерешительный взгляд на свой собственный зонтик, — кажется, нынче они должны быть очень внушительными. Ричард будет в восторге — ему так хочется, чтобы тебе понравилось у нас. А на Женский день он может сводить нас на ужин.

Было очевидно, что Анну разрывают противоречивые чувства, но в конце концов надежды Нины оправдались, и будущая встреча с братом, зеленое шелковое платье и перспектива выбора нового зонтика взяли верх. На лице золовки снова расцвела храбрая улыбка:

— Думаю, нет ничего плохого в том, что мы сходим на автомобильные гонки. Тем более, как ты говоришь, это доставит удовольствие Ричарду.

Гонки оказались вполне благопристойным увеселением, и в толпе зрителей Нине с Анной повстречались чуть ли не все родственницы коллег Ричарда. От скорости автомобилей, мчавшихся по гладкому гудроновому покрытию, захватывало дух, и Нина с Анной то и дело со смехом цеплялись друг за дружку.

— Я так рад, что вы хорошо провели время, — объявил в конце недели, за ужином, Ричард. — Хоть сам я и не смог побывать в этом году на гонках, мысль о том, что вы отлично проводите время, очень скрасила мне дни, проведенные в конторе.

Анна улыбнулась:

— Да, это было очень весело. Знаю, что мама совсем не обрадуется, когда я скажу ей…

— Тогда не говори ей, — перебил ее брат.

— Ричард!..

Он поднял свой бокал, будто провозглашая тост.

— Как твой старший брат, я категорически запрещаю тебе это. — Он наклонился к сестре через стол. — Серьезно, Анна, я бы не стал говорить ей об этом. Никто не заставляет тебя лгать, просто не всегда так уж необходимо говорить маме обо всем, к тому же в таком случае тебе будет легче отпроситься у нее, когда ты надумаешь поехать к нам снова.

Когда они готовились ко сну, Ричард поцеловал жену в щеку.

— Дорогая, ты просто волшебница. Тебе удалось расшевелить Анну. Если так будет продолжаться, она пустится во все тяжкие и даже найдет себе ухажера. Я как раз думал о том, что мы могли бы подыскать ей кого-нибудь.

Жизнерадостно насвистывая, он направился в гардеробную, и Нина за туалетным столиком заулыбалась, глядя на себя в зеркало. Она знала, как Ричард беспокоится за сестру, опасаясь, что миссис Трулав готовит Анне участь старой девы, живущей при матери.

— Засидевшись в девицах, она превратится в старую стерву, — говорил Ричард. — Она и так к этому предрасположена.

Нина понимала, что он имеет в виду. В характере Анны действительно были черты, которые могли развиться в злонравие, и все-таки нынешний визит удался: теперь Анна готова была одобрительно принять то, чего раньше чуралась. Что же до предложения Ричарда подыскать ей кавалера… Хм, в свои двадцать шесть Анна уже, по сути, старая дева. И все-таки она не лишена привлекательности; более того — со своими вьющимися рыжими волосами она оказалась гораздо милее, чем можно было судить по фотографиям. Они с Ричардом верно могли бы подыскать Анне подходящую партию в Брайтоне.

Накануне отъезда Анны произошло в высшей степени неожиданное событие — на пляже приземлился французский аэроплан. К месту происшествия собрался чуть ли не весь город, приморский бульвар наводнился разноцветными шелками и зонтиками. Пилота усадили в шезлонг, и он весело махал рукой перед фотографами, отхлебывая из бокала вино и закусывая устрицами, которые прислали ему из одного бара. На следующий день «Брайтонский вестник» с добрым юмором написал о происшествии, восхваляя храбрость авиатора, но закончил на типично серьезной ноте: если подобный трюк удался французскому пилоту, то в один прекрасный день его могут повторить пилоты менее дружественных стран.

_____

Ричард с Ниной отвезли Анну в Лондон, где она должна была перед возвращением в Челтнем ненадолго остановиться у своей подруги Джанет Уайт. Двадцатитрехлетняя мисс Уайт жила с родителями в Ричмонде и была помолвлена с каким-то архитектором. Они пообедали с ней в ресторане.

— Миссис Трулав, Анна говорила, что ваша сестра живет в Ницце, — сказала мисс Уайт, сделав глоток воды. — Я была там однажды в детстве, на каникулах, но теперь уже почти ничего не помню. Но моим родителям там точно не понравилось. Помню, моя мать находила все в Ницце кричаще безвкусным. Разумеется, это было очень давно…

— Да ну! — вклинился голос. — Я недавно была в Ницце, и мне она показалась очаровательной. Я была там проездом, по пути в Италию, на суфражистскую конференцию[4].

Нина внимательно разглядывала говорившую — Мэгги Чаплин выглядела старше своих тридцати с небольшим. Ее муж Фрэнк, адвокат, был одним из старинных друзей Ричарда, Нина уже встречалась с ним пару раз, но тогда он был без жены. Ричард говорил, что она много ездит, борясь то за одно, то за другое правое дело. Нине импонировала Мэгги с ее волевым лицом и копной тронутых сединой волос. Но как отнесется к упоминанию об избирательных правах женщин Анна? Нина помнила — она не раз фыркала, читая в газетах о деятельности суфражисток.

— Право голоса, которое мы вот-вот завоюем, грозит нам потерей достоинства… — заметила мисс Уайт и стрельнула глазами в сторону Анны, которая оскорбленно поджала губы, однако промолчала.

Нина тоже ничего не сказала. Ясно, что у женщин должно быть избирательное право. Но Нина никак не могла взять в толк, почему в Англии по этому поводу поднялась такая шумиха. Здесь много разглагольствовали о демократии и праве выбора, но в действительности выбор существовал лишь на словах.

— Ну, я никогда не придавала большого значения «достоинству», — весело заметила Мэгги Чаплин. — Оно только мешает. Такая же докучная обуза, как шлейф на дневном платье: как ни старайся, в конце концов он превратится в замызганную тряпку.