Шаги у Крамба были непомерно широкие, длиной в несколько шагов Кара или Лидии. Он провел их к узкой каменной витой лестнице. Лидия поднималась вслед за Каром; когда они вышли в заднюю часть здания, стало слышно, как вороны скребут когтями по камню. Потянуло прохладой.

– Весь этот квартал был уничтожен пожаром во время Темного Лета, – сказал Крамб. – У города не было денег, чтобы восстановить его, поэтому сейчас здесь все заброшено.

Низкая дверь наверху вела на новый ярус в задней части церкви. Пол сохранился только частично, кое-где обнажились балки. Голуби сидели в глубине комнаты, вокруг чего-то, похожего на старый жестяной чан, в котором тлели угли. Мальчик со светло-каштановыми волосами, которого Кар видел в переулке вместе с Крамбом, сидел рядом и помешивал что-то в котелке, подвешенном над самодельной жаровней. Когда они подошли ближе, мальчик посмотрел на них, и мелькнула улыбка на его лице.

– Что там с ужином, Пип? – спросил Крамб.

– Кто это? – спросил Пип, кивнув на Лидию.

– Меня зовут Лидия, – ответила она. – А ты кто такой?

Пип не обратил на нее внимания и снова принялся помешивать в котелке.

– А вы явно не спешили, – сказал он.

Крамб прошелся по комнате.

– Не стоит грубить нашим гостям, – сказал он. – У нас возникли некоторые трудности с полицией. Пришлось уходить по воздуху.

– Они вас видели? – спросил Пип, взволнованно глянув на них.

– Боюсь, что да, – ответил Крамб. – Но выбирать не приходилось. – Он посмотрел на Кара и Лидию. – Хотите есть? Пип готовит свое фирменное блюдо – тыквенный суп.

Кар хотел было сесть рядом, но тут он увидел, что Лидия смотрит на улицу из разбитого окна и лицо у нее обеспокоенное.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Что?.. Да, – ответила она. – Все хорошо. – Она помолчала. – Просто я думаю о маме и папе. За такое они меня, наверное, на всю жизнь посадят под домашний арест.

Кар уставился в пол:

– Если хочешь, я придумаю, как вернуть тебя домой…

– Нет, – отрезала Лидия. – Меня только что перенесла на другой конец города стая птиц. Я никуда не уйду, пока все не узнаю.

Не проронив больше ни слова, Лидия подошла к Крамбу, Кар – за ней.

Они уселись на пол вокруг жаровни. Солнце уже садилось, так что Крамб принес спички и зажег несколько свечей, вставленных в пустые бутылки из-под вина.

– Значит, ты Бестия, – сказала Лидия, посмотрев сначала на Крамба, затем на Кара. – Вы оба!

Крамб поднес спичку к лицу, тени и рыжий свет окрасили его черты. В тот миг в его грустных глазах читался опыт долгих лет, хотя сам он и выглядел молодо. Он задул спичку.

– Да, – сказал он. – И Пип тоже.

Крамб держал щербатые миски, пока Пип разливал суп. От него поднимался пар, но тяга из дырявой крыши быстро развеяла серый дымок. Сгущались сумерки, стояла тишина, только голуби иногда начинали ворковать. Кар потягивал вкусный густой суп, когда Крамб заговорил.

– Видите ли, Блэкстоун не совсем обычный город, – сказал он. – В нем есть что-то особенное. Никто не знает, что именно, но реальность такова, что это место притягивает людей, подобных нам. Раньше здесь было больше Бестий – тех, у кого есть дар говорить с животными. Теперь нас осталось совсем немного.

Кар чувствовал, что всю свою жизнь он ждал, когда прозвучат эти слова.

– То есть Кар – Бестия, понимающая язык птиц? – спросила Лидия, наклонившись вперед.

– Только воронов, – ответил Крамб, угрюмо посмотрев на нее. – Голуби – это уже по моей части. – Его тон смягчился. – И часто это не только птицы…

Пип щелкнул пальцами, и две мыши высунули свои подергивающиеся носики из кармана его пальто.

– Здорово! – воскликнула Лидия.

Пип зарделся.

– Можешь их погладить, – сказал он. – Только не щипай.

Лидия протянула руку и погладила мышек, те радостно запищали.

– Значит, Челюсть, Мамба и Скатл тоже Бестии, – сказал Кар.

– Могущественные, – сказал Крамб, нахмурившись. – И злые.

Он опрокинул остатки супа себе в рот. Когда он опустил миску, Кар заметил капельки в его бороде. Крамб вытер подбородок рукавом.

– А где живут остальные? – спросил Кар.

– По всему городу, – ответил Крамб. – Кого-то я знаю, кого-то нет. Много-много лет назад обычные люди знали про Бестий. Они не трогали нас, пока жили в мире с природой. Но потом все изменилось. Все началось с обвинений в ворожбе и колдовстве. Нескольких Бестий уничтожили. Потом кто-то прятался, кто-то сражался, отчего все стало только хуже. Многие династии Бестий… прервались. После этого выжившие научились хранить свой дар в секрете. Он обернулся проклятием.

– Династии Бестий, – повторил Кар. – Что это значит?

Крамб налил себе еще тыквенного супа.

– Сила Бестии переходит к ней от отца или матери, – ответил он. – Когда родитель Бестии умирает, дар переходит к старшему ребенку.

В комнате словно стало темнее. Кар пытался успокоить мятущиеся мысли.

– Значит, кто-то из моих родителей…

Крамб поднял голову:

– Ты действительно не знаешь?

– Не знаю чего? – спросил Кар.

Немного помолчав, Крамб ответил:

– Твоя мама… До тебя она была Говорящей-с-воронами.

До Кара медленно доходил смысл этих слов. Если Крамб говорил правду, то это значило лишь одно.

– Но если дар сейчас у меня, значит, и она…

Крамб и Пип переглянулись, и Крамб, мрачно кивнув, положил руку Кару на плечо:

– Мне очень жаль. Она давно умерла. Я думал, ты знаешь.

Кар уставился в свою миску с супом, чтобы другие не видели слез, застилавших ему глаза.

– Наверное, я знал, – сказал он.

Но на самом деле все эти годы он не терял надежды, что когда-нибудь она придет и заберет его.

– Она была храброй женщиной, – сказал Крамб. – Необыкновенной женщиной.

Сердце Кара подпрыгнуло:

– Ты знал ее?

Крамб покачал головой:

– Нет, но в детстве я несколько раз ее видел. Я бы не решился даже поздороваться с ней.

Вопросы роились в голове Кара. Он взглянул на воронов. Только Милки смотрел прямо, невидящим и в то же время честным взглядом. Хмур и Визг отводили глаза.

– Вы тоже знали, правда? – тихо спросил он у воронов. Вдруг все стало ясно: воспоминание о том, как вороны уносят его из окна. Мама приказала им так же, как он сделал это сегодня.

– Вы должны были знать, – повторил он громче. Он не мог больше сдерживать слезы. Лидия печально смотрела на него.