— Не ожидал тебя увидеть… Что это? «Вечерняя Рывня»?

— Не что, а кто. Посмотрите на фото.

Мужчина нацепил на крупный нос очки, висящие на груди на толстой золотой цепочке, приподнял газету и подвигал ее туда-сюда, чтобы найти оптимальное расстояние.

— Мирабелла Свон. Сиськи у нее отличные. Постой-ка, Вилмос ее шпилит? Вот паскуда!

— Женщина за ее плечом, — сказал гость и, не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло.

— Не может быть, — протянул мужчина, всмотревшись в фото.

— Я тоже не сразу поверил, но это она. Каролина Кеза. Невеста с навьей свадьбы.

— Что ж… Мы ведь решили оставить ее в живых. Бедняжка не виновата, что ее отец оказался таким упертым ослом.

— Она видела нас вместе. И кое-что еще...

— Ты слишком много мнишь о себе. Твою невыразительную рожу она давно забыла.

— Она-то да, а вот ловец…

Мужчина кинул взгляд поверх очков на своего посетителя и уткнулся в страницы. Иногда его губы слегка шевелились, а седые брови сдвигались к переносице. Дочитав, он отбросил газету на стол.

— Вот навье дерьмо, — выпалил он в сердцах. — Что ж ей ровно-то не сиделось? Я думал, она отправится на лечение, если не помрет от пережитого. Или уйдет в монастырь… Как ее вообще угораздило устроиться помощницей к ловцу, да еще такому?

— Это может быть опасно, — подтвердил полицейский.

— Он может увидеть ее воспоминания, — кивнул мужчина.

— Сможет узнать нас, понять, сопоставить факты…

Мужчина пожевал нижнюю губу, задумчиво побарабанил толстыми пальцами по столу.

— Кто-то из них должен умереть, — веско произнес он.

— Кто?

Он снова посмотрел на фото. Каролина выглядела испуганной и жалась к суровому мужчине, чей взгляд прожигал насквозь даже с дешевых страниц провинциальной газетенки.

— Без разницы. Решай сам.

В таверне «Пьяный голубь» было немноголюдно и хватало свободных столов, но Рихард отвел ее в самый дальний угол, отгороженный чем-то вроде высокого плетня. На нем рядком сидели чучела голубей, и кто-то определенно был пьян: то ли птицы, то ли таксидермист.

— А почему в Рывне названия рестораций связаны с птицами? — спросила Карна.

— Ты так хорошо знаешь ресторации Рывни? — тут же поинтересовался Рихард, садясь напротив нее.

— Слышала… — ответила она и пересела левее, чтобы чучело голубя не косило на нее искусственным глазом.

— Здесь подают пироги, начиненные голубиным мясом и вымоченной в спирте клюквой, — задумчиво сказал Рихард, — но я бы тебе не рекомендовал, учитывая, как тебя развозит от спиртного… Может, поэтому так назвали. А еще в птиц не вселяется навь, и с ними связано много добрых примет. Даже их дерьмо — к деньгам. Если хочешь, могу спросить у хозяина таверны, но он то еще трепло. Сходу придумает с десяток историй, в каждой будет фигурировать голубь, и все будут ложью. А вот и он, кстати.

Карна обернулась и увидела массивного мужчину, чье брюхо, казалось, не падает до колен только благодаря толстенным подтяжкам. Он задержался у столика позади и обратился к посетителям.

— Пива? Вина? Сегодня есть повод выпить, друзья. Слышали новость? — он картавил и шепелявил, и Карна невольно повернулась сильнее, чтобы разобрать его слова. — Наш ловец выкурил навь из жруна. Разодрал ему пасть собственными руками, — хозяин таверны взмахнул пухлыми широкими ладонями, вытаращил глаза и оскалил зубы. Двух передних не хватало, что объясняло и его невнятное произношение, и обильные брызги, летящие изо рта.

— Я читал, что собака осталась цела, — возразил голос за ширмой. — Ловцу незачем применять физическую силу. Он смотрит прямо в душу, как господь бог, и видит все. Он увидел тьму в жруне и испепелил ее взглядом.

— Да что ты брешешь, — возразил другой голос. — Ни черта он не видит. Всех ловцов давно скинули в Черву, а перед этим выжгли глаза. Навье племя. Туда им дорога.

— Наш Рихард — настоящий ловец, старая школа! — горячо возразил первый. — Как думаешь, кто завалил Олафа Златоглазого, что сидел на тракте в Унежу?

В ответ послышался неразборчивый матерный бубнеж, из которого Карна поняла только, что не диво, если Олаф сдох сам.

— Наш ловец это сделал! — сказал первый голос с такой гордостью, будто Рихард ему сын родной. — А когда помер старый Крипша, то ловец посмотрел ему в глаза и рассказал, где тот спрятал горшок серебра. Сын Крипши потом всех угощал в этой самой таверне!

— Что ж твой ловец не убьет жмыха, что сидит у кривого моста уже который год?

— Сидит, да и сидит. Что он тебе, мешает? По кривому мосту все равно никто не ездит!

— Так потому и не ездит, что нема дурных!

— А я слышал, — третий шептал, но Карна расслышала все, потому как сидел говорящий сразу позади нее, — что ловцу мало посмотреть в глаза. Чтобы узнать секреты мертвяка, ему надо с ним возлечь. А в полнолуние ловец превращается в нетопыря и летит за Черву, где совокупляется с ведьмами и сосет кошачью кровь.

— Сдурел? — возмутился хозяин таверны. — Так, а ну-ка встали и пошли вон. Ишь, чего удумали, поносить Рихарда в моем честном заведении. Проваливайте, говорю!

Он схватил одного из мужиков за шкирку, тот замахнулся в ответ, и Рихард поднялся с места и шагнул в сторону так, чтобы его увидели.

— Добрый вечер, — сказал он. — Абель, отпусти своего гостя.

В таверне повисла тишина, Абель разжал пальцы, и мужик шмякнулся назад на лавку.

— Рихард! — он попытался обнять ловца, но уперся в него пузом и в итоге лишь похлопал по плечу. — Давно не видел! Наслышан, знаю, весь в делах… Лучшего вина за счет заведения ловцу! — выкрикнул он зычно в сторону кухни.

— Абель, я с дамой, — тихо сказал Рихард. — Давай потише.

Хозяин таверны понятливо подмигнул, покосился на Карну, потом перевел взгляд на Рихарда и вытаращил глаза.

— Все будет сделано в лучшем виде, — кивнул он и с неожиданной прытью унесся на кухню. За плетнем позади Карны стихли все разговоры.

Рихард сел назад, вытащил чистую салфетку из подставки и вытер лицо.

— Отличный мужик, но плюется как верблюд, — пожаловался он Карне.

— То, что они говорили про ловцов, — она кивнула в сторону ширмы, — правда?

— Я не сплю с мертвяками, — сердито возразил Рихард. — Бредни, распускаемые дурнями.

— Я про Черву и выжженные глаза, — уточнила Карна, невольно сглотнув.

— В моей профессии есть некоторые недостатки, — ответил Рихард, пожав плечами. — Ловцы, обученные в академии, могут видеть воспоминания. А значит — узнавать секреты. Самые тщательно хранимые. Естественно, у некоторых возникает соблазн использовать ловцов в своих целях. Или сделать так, чтобы секрет точно никто не узнал.