– Никто и не говорит о работе, – повторил Торрик, с хрустом поедая какие-то жареные палочки.

– Нет, – еще раз сказал Монро.

– Ну нет, так нет, – легко согласился Мастар и все свое внимание переключил на еду.

В этот момент снова вышел на связь полковник:

– Как идут дела, Жак?

– Обедаем, сэр. Беседуем и наводим контакты.

– Хорошо, надеюсь ты сыграешь роль специалиста по связям с общественностью.

– Я постараюсь, сэр.

На этом диалог закончился.

Торрик поднял вверх палец и важно произнес:

– Это был человек в коробке по имени рация. Правильно?

– Правильно, Торрик, – ответил Мастар и обратился к гостю: – Если хотите, я расскажу вам историю нашего города.

– Да, конечно, – с готовностью согласился Жак.

«Конечно, я послушаю, – подумал он, – конечно, мне интересно узнать о вольном городе Урюпине, но еще интереснее было бы узнать, что это за планета и где она вообще находится. Может, это не реальный мир, а какой-то затянувшийся сон?»

Мастар начал рассказывать, а Жак между тем ел и пил все, что ему подавали. За монотонным повествованием к концу сытной трапезы он смотрел на говорящего хозяина, словно через какую-то маленькую форточку, все остальное было темным, как ночь.

– ...могу предложить вам осмотреть комнату Василия. В ней все осталось в полной неприкосновенности. К тому же там есть послание для вас.

– Для меня? – удивленно спросил Жак, и ему показалось, что он слышит свой голос со стороны.

– Ну хотя и не для вас лично, но, по крайней мере, для людей из вашего мира, которые должны были прийти сюда позже. Он предвидел это.

Правильная речь старосты Мастара струилась, словно ручеек, однако это стало раздражать Монро и заставляло его злиться.

«Где моя винтовка?» – вспомнил он, но тут же сказал:

– Хорошо, пойдемте, я посмотрю комнату... Василия.

Жак даже не понял, как это произошло, но он уже стоял. Мимо него легкой стайкой пробежали серебристые девушки. Они сверкнули своими янтарными глазами, и Монро почувствовал, как на его лице растянулась идиотская улыбка.

Между тем он уже шел следом за Мастаром, а рядом едва поспевал Торрик и что-то быстро лопотал. Монро понимал только имя «Василий», а все остальное сливалось в какой-то булькающий шум.

– Вот, – произнес наконец Мастар, когда они оказались в небольшой комнате со спартанской обстановкой.

На письменном столе лежали бумаги и две фотографии. На одной из них была девушка, а на другой, видимо, сам Василий – плечистый сержант в форме Пятьдесят второго егерского полка.

Жак подошел ближе и увидел запечатанный конверт без надписи.

– Это и есть послание, достопочтимый Лейтенант Монро, – пояснил Мастар. – Вскройте его, вы имеете на это полное право.

Словно чужими руками Жак разорвал конверт и вынул несколько исписанных листов.

"...все произошло совершенно неожиданно для нас, и мы ничего не понимали, даже когда столкнулись с войском Фо-Менко Четвертого. Тогда я впервые увидел действие фехтовальных машин, которые унесли немало жизней моих товарищей.

Бой шел около часа, и мы трижды отражали удары противника, но на четвертый раз погибли все..."

Сознание Монро затуманилось, и он, почувствовав тревогу, ощупал пояс Пистолета не было. И рации тоже

«Ах, сволочи...» – как-то вяло подумал Жак и, выронив письмо из ослабевших рук, повалился навзничь.

– С тех пор как лейтенант Монро перестал выходить на связь, прошло пять часов. Короткий день уже клонился к закату, а военный совет, прерывавшийся для выдвижения разведки и смены постов, все никак не мог прийти к единому решению. Грэй и Бонн выступали за немедленную атаку города, чтобы хотя бы выяснить судьбу лейтенанта Фэйт и Саломея воздерживались, а полковник Вильямс, капитан Фарнбро и медик Бакстер считали, что не следует рисковать и без того небольшим отрядом.

– Но нам все равно нужно решать вопрос с этим городом, сэр, – настаивал Грэй. – Иначе у нас полная неопределенность. Где мы, и вообще...

– В том-то и дело, что неопределенность, – заметил Вильямс. – Мы даже не знаем точно – действительно в этом городе нет никаких войск или, наоборот, это подготовленная к обороне крепость.

– Но мы не видели никаких военных приготовлений, никаких солдат или военных машин, – сказала Саломея.

– Это еще ни о чем не говорит Мы же не знаем, какая у них тут тактика. Может, то, что у нас нельзя скрыть, у них проводится в режиме полной секретности...

– Давайте голосовать еще раз, – предложил Грэй, уловив в настроении совета какое-то изменение.

– Хорошо, – согласился Вильямс – Итак, кто за немедленную атаку города... как его?

– Урюпина, – подсказал Фарнбро.

– Да, города Урюпина.

Грэй и Бонн подняли руки сразу, а затем, опустив глаза, подняла руку и Саломея.

– Это не то, что вы думаете, – тут же пояснила она – Просто я теперь тоже думаю, что мы должны выяснить, что произошло с Монро. Это важно, поскольку от этого будет зависеть, как отнесутся и к нам.

– А если они его уже зарезали и сожрали? – зловеще произнесла Фэйт Линсдоттер. Демарш Саломеи ей очень не понравился.

– Значит, мы найдем его кости, – ответил Грэй.

– Ну ладно, – Фэйт пожала плечами и тоже подняла руку.

– Вот как? – удивился Вильямс. – Настроение в совете поменялось?

– Но вы сами дали нам право полноценного голоса, сэр, – напомнил Грэй.

– Я от этого не отказываюсь, – поспешно заявил полковник. – Что ж, раз совет решил, будем выдвигаться. Тем более что нам нужны квартиры и нормальная еда. Из собственных запасов остался только сублимированный эрзац. Думаю, расстановка будет обычная – два «скаута» впереди, два на флангах, танки, пехота на броне. А внутри города бойцы должны спешиться и следовать за машинами...

Разговор был закончен, и пилоты побежали к своим шагающим монстрам. Фарнбро стал отдавать команды танкистам, а Вильямс подозвал к себе двух капралов и вкратце объяснил им суть предстоящей операции

Еще через четверть часа последние танки покидали лагерь, а шедшие впереди «скауты» уже подходили к городским стенам.

Как только солнце начало садиться за горизонт, дневное тепло стало растворяться, как будто его и не было. Вместо него с быстро темнеющего неба спускалась вечерняя прохлада. Она превращала паровую взвесь в маленькие капли воды, которые оседали на стенах и на одежде часовых, стоявших на сторожевом балконе.