— Алекс, не глупи. Перестань давить. Ты сейчас скажешь что-нибудь глупое и оскорбишь Юнну.

Сквозь сумасшедший стук сердца в ушах сложно разобрать быструю речь Сэма. Отрывки, слова, которые не желают приобретать смысл. Чувство потерянности, от разговора и моих поступков, только разрастается. Становится сильнее, жестче давит.

Сэм втолковывает Алексу, чтобы тот взял себя в руки и не говорил глупостей. Ещё что-то обо мне, но только своё имя успеваю понять. Всё остальное тонет в скороговорке мужчины.

— Sie sagt, wir liegen falsch.

— Она говорит, что мы неправильные.

Нет, не говорила ничего о них. Об их отношениях ни разу не заикнулась, хотя Сэм продолжать называть Алекса своим парнем. Не лезла туда, где мне нет места. Не мне решать, не мне упрекать мужчин, когда сама варюсь в своём котле порока.

— Вы же сказали, что ничего не будет, если я не захочу. Так вот — я не хочу.

— Юн, если ты испугалась…

— Я не испугалась. Я просто не собираюсь спать с вами, как какая-то «беляйдин».

Не знаю точный перевод этого слова, хотя сленг и поднатаскала с Теймуром. Но уверена, ничего хорошего оно не значило. Только лишний раз напоминает, как я могла оступиться этой ночью.

— Юн, ты не так поняла.

Срываюсь в сторону выхода, не желая больше слушать ничего. Мужчины умеют уговаривать, растворять мои границы своими касаниями. А мне нельзя этого допустить. Ночь пройдёт, и я останусь со своими ошибками. Их ничего не будет тревожить, а мне с этим жить.

Несусь вверх по лестнице, в этот раз безошибочно находя свою комнату. Запираюсь, проворачивая ключ в замке. Слышу настойчивый стук в дверь, который вторит моему сердцу.

— Принцесса, — голос Алекса, ставший вдруг мягким, делает хуже. — Я не хотел тебя обидеть. Давай поговорим.

— Я сплю! — сообщаю, действительно забираясь в кровать. Одеяло мягкое и жутко тёплое, именно то, что мне сейчас нужно. Забыться сном до утра и сделать вид, что этой ночи никогда не существовало. — И не выйду, пока за мной не приедет подруга!

Дурман алкоголя и похоти спадает, оставляя меня наедине с реальностью.

— Никакого вина больше, никакого.

Я вспоминаю всё, что с парнями делала, и что ещё могла натворить с ними. Их касания, нежные, жесткие, по всему телу. Как горела и тянулась навстречу, насколько они необходимыми казались в тот момент. Самыми правильными были.

— В тебе нет ничего правильного.

Повторяю себе, будто если говорить вслух, то скорее до меня дойдёт. Осядет осознанием на корке разума, что я должна держаться. Оттолкнуть от себя мужчин и придерживаться этого.

Мне нельзя выходить из спальни, пересекаться с ними. Даже один взгляд может тотальным катализатором послужить. От них крышу срывает просто, уносит. И не могу противостоять, ни слова сказать. Всё под слоем желания и похоти тонет.

Какие вообще могут быть причины отказать, когда Алекс касается, на самые сокровенные точки надавливает. А Сэм стоны мои ловит, сцеловывает их и себе присваивает.

— Слицерин, ты идиотка.

Тишина подтверждает все мои мысли. Парни давно ушли. Несколько минут пытались со мной поговорить, а затем сдались. И я действительно идиотка, если почувствовала от этого раздражение. В глубине души, куда даже мои демоны не добирались, хранилась страшная правда. Что мне больше всего хотелось, чтобы мужчины внутрь попали.

Выломали хлипкую дверь, замок взломали. Как угодно, но снова оказаться в их объятиях. Касаться раскалённой кожи, наслаждаться каждым движением. Ещё совсем немного побыть в том коконе страсти, из которого невозможно выбраться.

Холодный душ не спасает практически. Кожа горит, пощипывает от напора, но я не двигаюсь. Просто стою долгие минуты, чтобы унять зуд и желание спуститься к ним.

Самостоятельно по лестнице спуститься в свой личный Ад. В котором так хорошо и приятно. Только Дьявол всегда умел искушать. А Сэм и Алекс это не искушение, это наваждение, сам секс и грех, который превратили в двух мужчин. И направили ко мне.

Я не должна на это поддаваться. Не хочу становиться очередной галочкой в их списке достижений. Девочкой, которую они разделили на двоих в новогоднюю ночь. Как бы не хотелось, не могу себе подобного позволить. Мы с моей нимфоманией и так частые гости у психотерапевта.

Мне казалось, что я смогла сделать правильные шаги. Лекарства действуют, лучше стало. И с Архиповым не крыло так с того момента, как курс новых лекарств начала. Гормоны работать правильно начали, притормаживая желания.

То, что я смогла отказать мужчинам, тоже говорило об успехе. Это хорошо, правильно. Так и нужно поступать, когда два незнакомца зовут в свою постель.

Только почему мне так хочется нарушить все свои принципы. Так цеплялась за них, а всего за пару часов знакомства с парнями отказаться от них готова.

— Спать.

Твержу своему отражению. Просто залезть опять под одеяло, расслабиться. Не думать ни о чём до самого утра. А там Мира приедет, наваждение ночи развеется. И всё будет хорошо.

Точно, это из-за Нового года такое происходит. Когда хочешь начать новую жизнь, обещания даешь. И измениться тоже хочется. Вот меня и начало крыть от их присутствия, все предохранители выключая. Просто атмосфера и пикантность ситуации, ничего больше.

Просто этот Новый год встречу в постели, провалившись в крепкий сон. Не понимаю, насколько уставшая, пока голова не касается подушки. Зеваю и глаза слипаются.

День сложным был, наверное такого давно не было. Когда событие за событием наваливается, а нервы уже на пределе. Да и до этого времени на отдых не было. Теймур не из тех, кто позволит просто так валяться на пляже. За время отпуска мы с ним все достопримечательности облазили.

А потом перелёт долгий, с адской пересадкой в Стамбуле. И Архипов со своими психами, меня оставивший посреди дороги. Я ведь действительно умереть могла, если бы не Сэм и Алекс.

Конечно, куда ещё мои мысли свернуть могут, как не к этим двум. Убеждаю себя, что у них просто игра. Не удивлюсь, если подобные развлечения даже в первую десятку не войдут.

Они красивые, адски обаятельные. Нельзя отрицать то, насколько притягательной была наглость Алекса. Когда бесит, закатываешь глаза и фыркаешь, но при этом наслаждаешься. Каждым словом и взглядом, всеми знаками внимания, на которые мужчина не скупится. И даже это его «принцесса» теплотой отдаёт. Хочется верить, что это для меня только обращение, уникальное. Хотя, могу поспорить, Снегурочкой они до этого никого не называли.

А Сэм, тихий и милый Сэм, который неожиданно оказался грубым. В хорошем смысле, наверное. Просто неожиданно властно сжимал подбородок, раздавал указания. И поцелуи у него грубые, властные. Такие, от которых любая девочка поплывёт.