этом они спрашивали, где мирные, и доставали их. По рации постоянно слышали 200, ребята погибали. В нашем населенном пункте они вытащили всех. У нас было две лежачие бабушки, так они притащили их в простынях. Притом что дома у нас всех были разрушены и по колено все было в кирпичах, провода оборванные и деревья посеченные. Бежать без ничего было тяжело, а нести еще и человека это еще тяжелее. Спасибо ребятам, которые были в обвесе, но все равно помогали бабушкам и несли сумки мамам, у которых были детки.

Притом что украинцы заявили, что в селе никого нет, там было около 300 человек. Когда Украина сказала, что там никого не было, тогда нам стало действительно страшно. Если украинская власть заявила, что нас нет, то они хотят скрыть свои преступления».

Свидетельство № 111

Желтоухов Игорь Евгеньевич, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, бул. Меотиды

«Я был в больнице. Как раз мне прокапали антибиотики и сказали, что через 5 дней закончится капельница и больше лечения никакого не будет. Смысла нахождения в больнице я не видел, и тут же товарищ сказал, что соседи выехали на нескольких машинах на Виноградное. У них получилось прорваться туда... у кого получилось, а у кого нет. На следующий день он ко мне пришел и сказал, что переговорил с женой и готов выехать. У меня тут уже лечения никакого не было, но делать что-то надо было. Выезжали дворами и прятались. Единственное место, улица Азовстальская, я знал, что там все простреливается.

Там стреляли по людям, которые уходят. Стреляли со стороны Украины, они не давали выехать. Может, нужно было им, чтобы люди оставались там».

Свидетельство № 112

Ковалев Денис Николаевич, 29 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, Морской бул.

«15 марта (2022 года) приехал дядя Ковалев Павел Николаевич из поселка Ялта, вывезти нас к себе.

На своем автомобиле приехал. Забрать меня, брата, бабушку и маму. Загрузили машину вещами, повесили белый флаг, сделали из швабры, намотали белую тряпку и на зеркала намотали белые тряпки, чтоб нас не трогали. Выдвинулись по старой улице Орджоникидзе в сторону Таганрогской трассы.

На подъезде к 51-й школе нас украинцы начали расстреливать. Автомат или пулемет, непонятно было. Пули быстро пролетали. Брата убили, машина заглохла, дядя вышел ремонтировать, его походу снайпер снял, потому что он вышел и сразу упал. Я получил ранения, потом маму задело чуть-чуть и бабушку тоже чуть-чуть задело, но они, слава Богу, живы. Погибли дядя и брат. У меня ранение в голову. У мамы и бабушки головы черкнуло чуть-чуть. Там какие-то люди кричали: “Люди, идите сюда к нам во двор”. Мама с бабушкой пришли туда. Я выпал с машины, встать на ноги уже не мог, нога и рука отказали. Потом мирные жители волонтеры шли мимо, перенесли меня на тряпках во двор. В частный дом. Там мы пробыли 12 дней. Мама обрабатывала мне раны на голове, как могла. Через 12 дней, 26-го числа, чеченцы пришли на проверку. Они всех проверили, оказали мне первую медицинскую помощь. 27-го числа вывезли меня в Новоазовск. После Новоазовска меня погрузили на первой же машине скорой в Донецк. Провели четыре операции».

Свидетельство № 113

Онишук Алексей Евгеньевич, 27лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Московская

«26 марта 2022 года пытались выехать из города в сторону Новоазовска через Сопино и Ляпино. На пересечении проспекта Победы и улицы Межевой было попадание в машину. После первого попадания по машине где-то в районе капота машина заглохла, пытался ее завести, но безуспешно. Сразу почувствовал боль в груди, как оказалось, касательное ранение. После этого попало в руку, перебило костяшку безымянного пальца, вылезла пулька из мизинца, отрезало сухожилие. Я выпал из машины и начал ползти, не зная, что нахожусь с обозреваемой для снайпера стороны и не знаю, одна или две пули попали в меня. Перебили кости таза, еще одно место, и попало в ногу. Потом меня как-то за верхнюю одежду те, кто уже на ту сторону машины вывалился из соседей, они меня оттащили. Мы так лежали в течение получаса, машину простреливали все это время.

Простреливал украинский снайпер, потому что на другой стороне улицы были солдаты ДНР, они даже пытались как-то в обход подойти к нам помочь. Но безуспешно, потому что по ним тоже открывали огонь. В итоге они кинули одну или две дымовых и те, кто мог ходить, они ушли. Со мной остались мама и наша собака. Мы так лежали шесть с половиной часов. Периодически машина простреливалась, она просто насквозь прошивалась. Мы лежали прямо за ней. Если территориально, то с улицы Пашковской. Он потом начал стрелять под машину, с целью, видимо, чтобы от асфальта пули рикошетили. Так неоднократно ранило мою мать осколками и насквозь пробило собаку нашу. Хочу заметить, что все проезжающие мимо гражданские машины, их было около 15, они подвергались обстрелу. Причем на многих были вывески “Дети” и прочее. Человека, который стрелял, это не смущало. Под конец, последние полтора часа, как мы там лежали, снайпер утих и огня уже не было. Двое солдат с ДНР на “Жигули” с символикой “Z” подъехали, рядом остановились, спросили, нужна ли помощь. Я к ним чуть-чуть подполз, меня оттащили, подхватили, усадили на сидение, там я уже начал терять сознание, видимо, потерял много крови. Я очнулся на лавочке в соседнем дворе, где меня в чувство приводили. А дальше уже по госпиталям. В Новоазовске был».

Свидетельство № 114

Фоменко Денис Владимирович, 44 года, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь, ул. Санаторная

«“Азов” продавал отжатые машины, тут же передавал по рации. Работают на поражение по машинам, на которых написано “дети”, хоть белые ленты. Расстреливали гражданские машины с обозначением. Это было проспекту Нахимова, как только 17-го числа оставила ГУ ВД, полиция генеральную прокуратуру Приморского района, люди начали эвакуироваться, но гражданское население начали расстреливать.

В меня лично стреляли. Это было 28-го числа, купил Mazda