– Значит, Павел насильно ей таблетки в рот не засовывал? – осведомилась Инна.

– Да какая разница! – воскликнула Александра Борисовна. – В милиции признали, что Соня покончила жизнь самоубийством. Но кто ее до этого довел? Вот вопрос.

– Павел? – уточнила Инна.

– Конечно, – одновременно кивнули мать с сыном.

– Не знаю, что уж он ей там сказал в тот вечер, когда они Андрея к свекрови отвозили, а только Соня из-за этого с собой и покончила, – веско заключила Александра Борисовна. – Соня к тому времени снова в свою тень превратилась. Смотреть без слез на нее невозможно было.

– Менты говорили, что Соня оставила после себя записку, даже целое письмо, – сказал Леша.

– И что там было? – спросила Инна. – Вы не знаете?

– Точно не знаю, – ответила ей Александра Борисовна. – Но мне в милиции сказали, что суть письма сводилась к тому, что Соня просто устала от жизни. И никого просит в своей смерти не винить. А свою свекровь просит хорошо заботиться об Андрюшке.

– А про мужа ни слова?

– Просила у него прощения, что не смогла стать той женой, какой он достоин, – вздохнула Александра Борисовна. – В милиции сначала прицепились к этой фразе. Но так как Соня своего мужа открытым текстом ни в чем не обвиняла, а сам Павел убивался очень сильно, рыдал, даже заболел от переживаний, то в милиции дело закрыли.

– Подозреваю, что за взятку, – вставил свое слово Леша.

– Потому что я ходила в милицию, – снова вступила в диалог Александра Борисовна. – И сказала, что Павел плохо обращался со своей женой. Меня там выслушали, но никаких действий не предприняли.

– А кому же досталась после смерти Сони ее квартира? – спросила Инна.

– Сыну, – ответила Александра Борисовна. – Мать Сони сейчас прописана у своего нового мужа в Ростове. А после смерти Сони нашлась дарственная, что она дарит свою квартиру именно своему несовершеннолетнему сыну и в опекуны назначает бабушку Андрея – свою свекровь. Сейчас мать Павла эту квартиру сдает какому-то парню. На эти деньги она и воспитывает внука.

– А отец? – удивилась Инна. – Он что, не помогает?

– Когда я была в гостях у Тамары Сергеевны, то что-то следов пребывания там Павла я не заметила, – сердито буркнула Александра Борисовна. – И Андрюшка про папу особенно ничего не говорил. Я спросила: «Что тебе, Андрюша, папа на день рождения-то подарил?» Ребенок и растерялся. Тамара Сергеевна нашлась. Показала какого-то мишку. Вот, дескать, подарок отца. Только я думаю, что она сама эту игрушку для внука и купила.

Инне тут больше делать было нечего. Узнав у Александры Борисовны адрес матери Павла, которая, вопреки заверениям Павла, и в самом деле жила в Питере, Инна отправилась к себе домой, считая, что на сегодня сделано уже предостаточно.

У Юльки первый день отпуска Павла начался превосходно. Павел совершенно забыл или делал вид, что забыл про вчерашний скандал. И вовсю старался быть заботливым с женой. Принес Юльке в постель кофе, собственноручно приготовил завтрак и позвал Юльку к столу, когда из кухни донесся аромат поджаренной ветчины и яиц.

Несмотря на выпитую чашку кофе, привычной утренней бодрости Юлька не почувствовала. Всю прошлую ночь Павел усиленно занимался с ней любовью, так что теперь Юлька едва могла разлепить глаза, так ей хотелось еще немного поваляться в постели. Она посмотрела на часы и ахнула. Было уже половина двенадцатого, а ей казалось, что еще часов восемь.

– Чем займемся сегодня? – поинтересовался у нее Павел, с аппетитом поедая яйца и ветчину.

Юлька же с трудом впихнула в себя один тост, больше в нее никак не лезло.

– Почему ты не ешь? – тут же насторожился Павел. – Тебе не нравится? Я же специально встал раньше, старался, готовил. А ты капризничаешь. Ну-ка ешь немедленно.

И в его голосе прозвучали нотки, которые напомнили Юльке вчерашний скандал, и во избежание новой истерики своего явно больного мужа Юлька принялась послушно запихивать в себя ветчину, удивляясь, почему пища с таким трудом проталкивается в ее желудок. Да и вчера вечером, ужиная, Юлька поймала себя на том, что ей кусок в горло не лезет. Хотя Павел приготовил ее любимую жареную картошку со свиными отбивными, которые Юлька тоже любила. Да и вообще раньше Юлька поесть любила. А теперь что-то в ней изменилось.

– Так куда ты хочешь пойти сегодня? – спросил у нее Павел. – По магазинам? Или, может быть, покатаемся на коньках? Или сходим на лыжах?

Юлька обдумала каждое предложение Павла и пришла к определенному выводу, который ей самой здорово не понравился. Она поняла, что с удовольствием поехала бы и по магазинам, и на коньках кататься, и на лыжах, но только без Павла. С любым другим человеком или даже одна она бы поехала и получила удовольствие. А вот с Павлом ей никуда не хотелось.

Павел понял, что его предложение не вызывает энтузиазма, и сказал:

– Раз уж у меня отпуск, то, может быть, смотаемся на Крит или на Кубу?

От этого предложения Юля отчего-то тоже в восторг не пришла. Это вообще ее расстроило. Почему это она не хочет ехать на Кубу с человеком, который является ее мужем и которого она еще неделю назад безоглядно любила?

– У меня же работа, – нашлась Юлька. – Мне так легко, как тебе, в отпуск не уйти. Этот болван, мой бывший муж, без меня развалит фирму. Я никак не могу сейчас оставить работу на целый месяц.

– Кстати! – промокая губы салфеткой, сказал Паша. – Я давно хотел с тобой поговорить об этой вашей фирме.

– Да? – насторожилась Юлька, предчувствуя новый неприятный разговор.

– Почему бы тебе и в самом деле не продать бывшему мужу свою половину фирмы? – спросил Павел.

– Продать?! – удивилась Юлька. – Как это продать? Мы вместе организовывали ее, она мой ребенок, можно сказать. А ты предлагаешь продать мое детище человеку, который развалит ее в ближайший год, а если постарается, то и быстрей.

Павел кинул на жену странный взгляд, отодвинул стул и молча ушел из кухни в гостиную. Удивленная таким его поведением, Юля пошла за ним следом. Павел стоял у окна и на Юлькины вопросы, что случилось, почему он так неожиданно ушел из кухни, не отвечал. Выражение лица у него было мрачней мрачного. А когда Юлька стала теребить его, он молча оттолкнул Юльку в сторону и ушел в спальню. Юлька прилегла рядом с ним, но он резко вскочил и все так же молча снова ушел в гостиную, где устроился в кресле, поставив возле себя пепельницу и куря одну сигарету за другой.

Ломая голову о причине внезапно изменившегося настроения мужа, Юлька пошла мыть посуду. Перемыв всю посуду, она наконец поняла, что мужу охота погреться на солнышке, а она, словно ярмо на шее, не пускает его. И ему придется вместо солнечного берега и синего морского прибоя лицезреть снег за окном.