Сара закусила губу, разглядывая оружие.

— Как я уже говорила, стрелять я умею хорошо, вот только не знаю, смогу ли убить человека. В Бэбкок-Холле я даже в охоте не принимала участия.

— Я бы никогда не стал просить вас застрелить кого-либо. Но обнажить оружие и выстрелить в воздух у кого-нибудь над головой — веский аргумент в споре.

— Очень хорошо. — Она приняла мешочек и сноровисто зарядила свое новое оружие. — Вы всегда держите пистолет под рукой? Я не заметила его у вас, когда вы спасали меня.

— Этот я носил при себе, но пускать огнестрельное оружие в ход я предпочитаю только в самом крайнем случае. Опасность тяжело ранить кого-либо при стрельбе с близкого расстояния очень велика. В подобных обстоятельствах я обычно пользуюсь дубинкой. — Сунув руку под сюртук, он извлек полированную деревянную палку с набалдашниками на концах. Когда его пальцы сомкнулись на ней, набалдашники выдвинулись еще дальше. — Она здорово добавляет ударной силы, когда вы хотите причинить боль, но не убить.

— О, как мило! Можно мне взглянуть на нее?

Роб с улыбкой протянул ей дубинку.

— Для воспитанной молодой леди вы на удивление кровожадны.

Она сомкнула пальцы вокруг рукоятки и несколько раз для пробы взмахнула дубинкой. Гладкая деревяшка удобно располагалась в ладони, хотя, пожалуй, была все-таки длинновата.

— Я воспитывалась с мальчишками, что означало много драк и свалок не по правилам, когда родители не могли нас видеть. — Сара вернула ему дубинку. — Мне подошло бы что-нибудь покороче. Не то чтобы я собиралась много драться, но это маленькое приключение напомнило мне о том, что иногда леди должна уметь постоять за себя.

— Надеюсь, больше у вас таких приключений не будет! — с жаром заявил он. — Но на всякий случай следует быть готовыми ко всему.

— Что подразумевает необходимость отдыха, дабы завтра я смогла вновь провести в седле весь день. — Потянувшись за одеялом, она прикрыла зевок ладонью. — Я лягу спать на эту кучу сена.

— А я лягу у дверей, чтобы прогнать любого дракона, если тому вздумается помешать вам, — светским тоном произнес он.

— Другими словами, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от меня, — без обиняков заявила девушка.

— Вот именно. Вашей привлекательности сопротивляться весьма непросто, Сара. — В глазах Роба заплясали лукавые искорки. — Драконов отгонять куда легче.

Она рассмеялась, радуясь тому, что они еще могут подшучивать над своей тягой друг к другу, затем завернулась в одеяло, зарылась в солому у стены и крепко заснула.

Сара спала как убитая — и на следующее утро проснулась рядом с Робом. Голова ее покоилась у него на плече, а он обнимал ее за талию. Очевидно, во сне они придвинулись друг к другу и встретились на середине мягкой и податливой кучи сена. И хотя оба были по-прежнему завернуты в одеяла, словно мумии, она смутно ощущала исходящие от него тепло и силу.

Непроизвольно Сара еще теснее прижалась к нему. Глаза его распахнулись и взглянули в ее глаза. В аквамариновой глубине проступило сначала узнавание, а затем острое желание. Словно зачарованная, она провела кончиками пальцев по его восхитительно мужественному колючему подбородку.

Если бы он пересек разделявшие их дюймы и поцеловал ее, то она ответила бы ему с жаром, куда более опасным, чем близость драконов. Вместо этого он одарил ее горькой улыбкой и откатился в сторону.

— Сегодня вечером придется соорудить между нами стену.

Сара села и принялась вынимать соломинки из волос.

— Я не уверена, что даже это поможет. Хорошо уже то, что мы оба — здравомыслящие субъекты. — По крайней мере таковым был Роб. Насчет себя она была не уверена.

Еще один долгий день в седле — и еще более натертая кожа и ноющие мышцы. Сара оставила мысли об опрятности и чистоте — они для нее ничего более не значили. В реальном мире ее поджидали дождь, тучи и постоянная перемена аллюра, чтобы лошади могли выдержать долгую скачку.

Погони видно не было. В который уже раз с наступлением ночи они отыскали конюшню, где и бросили якорь. Роб купил тушеных крубинсов[13], которые они разделили между собой. Еще неделю назад она с презрением отвергла бы соленые свиные ножки, но сейчас с жадностью впилась в них зубами. Они, кстати, оказались на удивление вкусными.

Роб отправил Сару спать в клетушку, где висела конская сбруя, и запер за нею дверь. Так им удалось провести ночь порознь. К сожалению.

Когда на следующее утро они поглощали свой скудный завтрак, Роб сказал:

— Мы хорошо продвигаемся вперед, потому что вы — отличная наездница. Если поедем через дорожную заставу, то уже сегодня доберемся до Корка. Мне говорили, что ближайшая стоит на дороге, где движение не слишком оживленное, но оно в любом случае заметнее того, что мы встречаем на окольных тропках, по которым едем сейчас. И на любой заставе мы запросто можем наткнуться на людей, которые поджидают нас.

— Но зато мы быстро доберемся до Корка, — задумчиво проговорила Сара. — Вы здесь главный. Как по-вашему — стоит идти на риск?

— Думаю, да. Чем больше времени нам понадобится, чтобы добраться до порта и отплыть домой, тем дальше разойдутся известия с предупреждением о нашем появлении. Мы не знаем, насколько велика «Свободная Эйре», но вполне возможно, что нас караулят уже во всех деревнях вдоль юго-восточного побережья. Если все пойдет хорошо, к обеду мы будем в Корке и, не исключено, отплывем в Англию еще до наступления вечера.

Сердце гулко заколотилось у Сары в груди. Ей отчаянно хотелось вновь оказаться дома, в безопасности и чистоте, и более всего на свете она жаждала узнать, как там Мэрайя. Но она будет скучать по своему приключению. Или, точнее говоря, она будет скучать по Робу. Будь он настоящим разбойником, он бы не показался ей таким привлекательным, но сочетание его бесцеремонности с высоким происхождением, образованием и стремлением защитить ее пусть даже ценой собственной жизни делали его неотразимым.

Однако эта странная идиллия должна закончиться, и чем раньше, тем лучше для них обоих. Она поднялась и нахлобучила на голову шляпу.

— Вперед, в Корк, сэр!

Им понадобилось каких-то полчаса, чтобы доехать до заставы. Нервы у Сары звенели как натянутые струны, когда они остановились у дорожного поста. Смотритель жил тут же, в этом маленьком домике, чтобы днем и ночью поднимать шлагбаум для путешественников. Табличка на стене гласила, что имя смотрителя — Диармид Кондон, а ниже, по-ирландски и по-английски, перечислялись пошлины, которые следовало уплатить за лошадей, скотину и экипажи всевозможных размеров. Плата за проезд всадника на лошади составляла два пенса.