О том, что Володковича сговорились осудить на смертную казнь, его предупредили: у Радзивиллов было много «клиентов». Почему он не сбежал? То ли принял вызов, как ему мнилось, «нечистой силы», то ли был уверен в своей неприкосновенности как приближенного могущественного магната.

Однако его схватили, причем Володкович не преминул устроить побоище с руганью, когда его вытаскивали из зала суда, ухватился за дверные косяки так, что вырвал их… Его посадили в подвал ратуши на цепь. Михал не верил, что с ним осмелятся чтото сделать, даже когда ксендз Облочинский пришел его исповедать перед казнью. Но дебошира в ту же ночь расстреляли. Ему не было и тридцати лет.

Зависевшие от Радзивиллов мемуаристы пытались представить эту смерть как можно более романтически и христиански. Со слезным раскаянием узника, с чудесным заступничеством самой Девы Марии, с отскакиванием пуль от медальона с ее изображением… Впрочем, в деталях «обелители» расходятся. Поэтому скорее можно верить тем, кто вспоминал Михала Володковича как нераскаявшегося грешника…

Эта версия объясняет, почему после смерти он по легенде стал привидением и его неприкаянная душа поселилась в ратуше. Во всяком случае, есть достаточно много свидетельств того, что видели Володковича выглядывающим из окон этого здания.

Натуры, подобные Михалу Володковичу, можно встретить в романах Владимира Короткевича. Правда, писатель довольно безжалостно, с народнодемократических позиций, отзывался о шляхте… Особенно похож на Володковича герой повести «Цыганскi кароль». Колоритный сумасброд, объявивший себя королем цыган, проводящий время в застольях и наездах на соседей, раздающий суровые приговоры подданным направоналево, и при чем здесь справедливость, если есть шляхетская воля…

Критики видят сходство с Володковичем и в персонаже белорусского фольклора боярине Бутриме Немире. Драматург Франтишек Алехнович написал пьесу «Бутрым Нямiра», а Вацлав Ластовский — рассказ «Каменная труна». Главный герой рассказа буйствует в своем замке, пируя с дружиной и параллельно пытая подданных и врагов своих. Немира жестоко наказывает свою жену и молодого воина, обнимавшихся под яблоней. Из кишок шляхтича на глазах у провинившейся делают струны для скрипки, несчастная женщина, слушая игру скрипки на буйном пиру, умирает.

Поэтому следует ожидать, что образ Михала Володковича, авантюриста и забияки, жестокого и бесстрашного, еще появится в произведениях белорусских авторов.

(первая пол. XVIII в. — конец XVIII в.)

В белорусской истории XVIII столетие отметилось столь ярко, что до сих пор остается полем находок и открытий и для ученых, и для литераторов, ищущих увлекательные сюжеты.

«Золотая вольница» шляхты, сорванные сеймы, шляхетские наезды и поединки и параллельно — появление мануфактур и театров в магнатских усадьбах, воплощенное в камне великолепное барокко. Трагическое и противоречивое время.

У каждой эпохи свой идеал женской красоты. Конечно, и в XVIII веке были свои оригиналы, настоящие женщинырыцари, гнувшие руками монеты и умело обращавшиеся с оружием. Сестра Пане Коханку Теофилия Радзивилл, например, билась, как опытный воин, в первых рядах войска. Но вообще Прекрасная Дама должна была быть хрупкой, с осиной талией — для этого корсеты затягивались до обморочного состояния. Вошли в моду платья «роговки» с необъятными юбками, лежащими на трех обручах из китового уса. В таком платье нельзя было даже руки выпрямить, приходилось держать их согнутыми в локтях (отсюда еще одно название особо пышной «роговки» — «локтевое платье»). Дама должна была быть с белоснежной кожей, но при этом с «карминовым румянцем». Как вы понимаете, эффекта можно достичь с помощью белил и румян. И еще истинная красавица — непременно блондинка с темными глазами. Напудренный парик, конечно, выручал, но сочетание всех требуемых черт… Это встречалось редко.

А вот в юной паненке Ядвиге Струтынской идеал женской красоты XVIII века воплотился полностью. И не только во внешности — и ее характер, и ее невероятная жизненная история вполне соответствуют «веку авантюристов».

Руки красавицы добился Ян Техановецкий, староста опсовский. Это сегодня Опса — небольшая деревня в Браславском районе. А в XVIII веке — местечко, центр староства. Ядвига Струтынская тоже была не из бедных. Отец, богатый сенатор, обещал за нее приданое 100 тысяч золотых — сумма очень достойная. Вот только не спешил обещанное отдавать. А когда дошло до расчета с зятем, оказалось, что тесть готов раскошелиться только на вдвое меньшую сумму. Техановецкий оскорбился и потребовал развода. Причину найти было несложно: красавица Ядвига не отличалась благонравием. Была ли она действительно столь легкомысленна, как утверждал муж, или он, обойденный приданым, приписывал ей всевозможные грехи — не знаю, но, согласно некоторым источникам, развод ему дали. То есть свидетели «непрыстойных паводзiн» Ядвиги были достаточно убедительны.

Между двумя родами — Струтынских и Техановецких — разгорелась нешуточная вражда.

Взрыв страстей случился во время очередного шляхетского сеймика в Браславе в 1756 году. Это неудивительно. Как пишет Адам Мальдис, «на кожным сеймiку вiно, гарэлка i пiва лiлiся ракой. Калi ж нейкую справу не ўдавалася вырашыць у застоллi, мiрным шляхам, ракою лiлася кроў. П’яная шляхта ўспыхвала як порах. Бойкi ўзнiкалi нават у касцёле, дзе звычайна праводзiлiся сеймiкi».

Приехали в Браслав и Ян Техановецкий с братом. Шли они себе мимо дома Струтынских, как потом объяснял Ян, на охоту. То есть в полном вооружении. Действительно ли братья во время проведения сеймика собрались стрелять белок и валить вепрей или их цели были более воинственны, неизвестно. Бывший тесть увидел подлого зятя и… приказал стрелять по нему из окон. Яна Техановецкого ранили в ногу, а его брат был убит.

Можете представить, что началось в и без того «гудящем» городе! Шляхта разделилась на два лагеря. Ян Техановецкий, несмотря на ранение, возглавил своих сторонников, они захватили дом Струтынского… На счастье сенатора, он уже успел тайно уехать из Браслава. А тех, кто оставался в доме, схватили, связали и повезли в трибунал в Вильно. Ян Техановецкий опознал среди схваченных убийцу брата. К процессии, по свидетельству мемуариста Яна Матушевича, присоединились все чиновники Браславского уезда.

Но каждый шляхетский род существовал не сам по себе — он примыкал к лагерю когото из могущественных магнатов, чья воля все и решала в Речи Посполитой. Струтынские принадлежали к партии Чарторыйских, а Михал Чарторыйский был канцлером Великого Княжества Литовского. Поэтому Техановецкие дело проиграли.

А между тем в Речи Посполитой настали «смутные времена». После смерти Августа III за трон развернулась битва между магнатскими группировками. Победил Станислав Понятовский, в котором текла и кровь Чарторыйских, активно поддерживавших его кандидатуру. Решающим обстоятельством оказалось то, что Понятовский еще в бытность свою послом в России покорил сердце будущей великой императрицы Екатерины II, она родила от него дочь Анну и сохранила к бывшему любовнику теплые чувства. Поддержка могущественных соседей решала многое. Но далеко не вся шляхта признала нового короля. Начались выступления магнатов, страну охватила война.