катиться со своей Кариной, хоть в Америку, хоть на Занзибар! — крикнула я.

— Ах, вон в чём дело... Что ещё наплела тебе эта сучка?

— Почему же сучка? Разве она не твоя куколка?!

Буткевичус в недоумении смотрел на меня.

— Карина никогда не была моей куколкой. У нас ней всегда были свободные отношения, я сразу её об этом предупредил, а когда за коксом застукал, то окончательно бортанул.

— А меня когда бортанёшь, а?

— Не неси чушь, Оксана.

— Твоя Карина рассказала мне про Чеджу! Как ты возил её туда! Как кольцо ей там подарил! Как куколкой своей называл! — закричала я, не в силах больше сдерживать эмоции.

Буткевичус потёр пальцами виски и тяжело вздохнул.

— Я никогда не называл её куколкой. И вообще никого так не называл, только тебя. На вулкан я хотел давно, она практически напросилась туда со мной. А кольцо она купила себе сама, я просто дал ей бабки.

— Я не верю тебе! Ты был с ней в тех же самых местах, что и со мной! Тот же грёбанный отель, тот же ресторан, пляж! Всё как под копирку! У тебя даже выражение лица одно и тоже! Что с ней, что со мной, что с ними со всеми — одна и та же радостная физиономия! — я кинулась к дивану и схватила его ноут. — Зачем они тебе все тут?! Папочки он завёл отдельные с каждой! Грёбанный коллекционер! А я какое место занимаю в твоей коллекции, а?! — кричала я.

Буткевичус молча, не перебивая, наблюдал за моей истерикой. Потом устало опустился в кресло.

— Какое место?! Ответь! — не унималась я.

— Первое.

— Оооо! Какая чеееесть!

— Я смотрю, ты вещи свои собрала, — сказал он, заметив в углу мой чемодан, не обращая никакого внимания на мой сарказм. — Бежишь? Ну давай, Оксана, беги.

От неожиданности я замерла на месте.

"И это всё?! Вот так просто: беги?! А где же все его объяснения, все его оправдания?! Почему он ничего не говорит?! Почему так спокоен?!"

Хотела ли я дать ему шанс? Хотела ли услышать его оправдания?! Да, хотела! Очень хотела!

Но Сашка и не думал оправдываться. Он угрюмо смотрел на меня и на его лице явственно читалось... разочарование. Он смотрел на меня со смесью грусти и разочарования.

Внезапно мне стало стыдно. Стыдно за свою истерику, за свою ревность, за то, что я вот так глупо, безоглядки влюбилась, по — настоящему, искренне поверив в его чувства ко мне.

"Дура! Как же я так вляпалась?!"

Моё сердце сжималось от боли, а в глазах щипало от слёз.

Я схватила чемодан и выволокла его в коридор. Одевшись, я кинула ключи от квартиры на трюмо, и вышла из квартиры, громко захлопнув за собой дверь.

Буткевичус не пытался меня остановить.

15 глава

Свет твоего окна для меня погас, Стало вдруг темно. И стало всё равно, есть он или нет, Тот волшебный свет. Свет твоего окна, свет моей любви, Бог моей любви. Ты отпусти меня, ты отпусти меня И больше не зови, не зови, не зови Осень, осень, лес остыл и листья сбросил, И лихой ветер гонит их за мной. Осень, осень, ну, давай у листьев спросим, Где он, май, вечный май...

Я выключила плеер и вытащила наушники. Я и не заметила, как ноги сами привели меня к его дому. Подняв голову, посмотрела на два тёмных окна. Неужели, я когда — то жила здесь? Неужели прошёл всего месяц после того, как с чемоданом ушла отсюда в ночь? Казалось, что с тех пор прошло не меньше года...

Я поёжилась от холода и, развернувшись, прошла прочь. Зачем вообще сюда пришла, я ведь не надеялась его увидеть? Нет, конечно, нет. По слухам, Сашка снова был в отъезде. Где и с кем, я не знала, и не хотела знать, отгоняя от себя невольные мысли про Америку и Карину. Просто вдруг захотелось в последний раз взглянуть на дом, где была так счастлива. Мы были.

Завтра я улетаю обратно в Питер.

Весь месяц, Буткевичус не сделал ни одной попытки встретиться, чтобы поговорить со мной. Он испарился, исчез, будто его никогда и не было в моей жизни, будто никогда и не было нашей с ним любви, нашей страсти... Наверно, я и правда ничего не значила для него, раз он так легко смог меня отпустить.

Я тяжело вздохнула. Моё сердце отказывалось принять факт нашего расставания, отказывалось понимать, что наш роман — всего лишь очередной эпизод в его такой насыщенной жизни. По прошествии времени, моя история с Денисом теперь казалась комариным укусом, в сравнении с той душевной болью, которая сейчас терзала моё сердце. Потому что, в лице Сашки, я потеряла не только любимого человека, но и очень близкого друга.

Весь прошлый вечер я провела за разглядыванием школьных фотографий. Я плакала и смеялась одновременно, когда смотрела на наши юные беззаботные, словно из другой жизни, лица.

Есть ли место гордости в любви?

Не хотела признаваться себе, но я с какой — то маниакальностью ждала его звонка, его оправданий, заверений в том, что всё это ерунда, глупость, что я погорячилась, что сейчас только я одна — единственная есть в его жизни, и что так как меня, он не любил никого и никогда!

Но ответом была — тишина.

Не знаю, почему я вдруг решила пересмотреть свои старые публикации в инстаграме, но открыв одну из фоток с Туниса, где я сидела на песке в позе Будды, замерла, потому что комментарий, который был оставлен к этой фотографии, увидела впервые.

"Моя куколка!" и три красных сердечка.

Судя по дате комментария, Сашка оставил его за неделю до нашего отъезда в Корею.

Как же я могла его пропустить?!

"Я никогда не называл её куколкой. И вообще никого так не называл, только тебя."

А может, всё совсем не так, как я себе напридумала и накрутила?! Ведь очевидно, что этот комментарий вполне могла увидеть Карина! Но, если он действительно, не покупал ей кольцо и не называл куколкой, то как быть со всем остальным — островом, отелями, всеми этими девицами, которых он так аккуратненько хранил в своих папочках?!

В любом случае, теперь я уже этого не узнаю.

Лилька совсем не удивилась, когда я обо всём ей рассказала, лишь