– Спасибо, мой Фюрер, – удивленно выговорил Пьеро.

– Это нечто такое, что необходимо каждому мальчику твоего возраста. – Он показал на столик рядом с письменным столом, там лежал сверток в коричневой бумаге: – Принеси, пожалуйста, Петер, будь добр.

Блонди при слове «принеси» подняла голову, и Фюрер рассмеялся, погладил собаку и велел ей лежать спокойно. Пьеро подошел к столу, взял сверток – внутри было что-то мягкое – и осторожно, держа двумя руками, отнес хозяину.

– Нет, нет, – сказал Гитлер, – я-то знаю, что там. Это тебе, Петер. Открой. Думаю, ты обрадуешься.

Пьеро нетерпеливыми пальцами стал развязывать веревочку. Он давным-давно не получал подарков и чрезвычайно волновался.

– Вы такой добрый, – пролепетал он.

– Открывай, – ответил Фюрер.

Узел развязался, бумага раскрылась, и Пьеро извлек то, что лежало внутри. Короткие черные брюки, светло-коричневая рубашка, ботинки, темно-синий мундир, черный шейный платок и мягкая коричневая фуражка. На левом рукаве рубашки нашивка: белая молния на черном фоне.

Пьеро смотрел на подарок с тревогой и вожделением. Он вспомнил парней из поезда, они были в очень сходной форме, с другими нашивками, но тоже дарующими власть; вспомнил, как они приставали к нему и как роттенфюрер Котлер украл его бутерброды. Пьеро не был уверен, что хочет стать похожим на них. Но с другой стороны, они ничего не боялись и принадлежали к одной команде – совсем как мушкетеры, подумал Пьеро. И тоже захотел никого и ничего не бояться. И стать членом какой-нибудь команды.

– Это очень, очень особенная одежда, – сказал Фюрер. – Ты ведь, конечно, знаешь про «Гитлерюгенд»?

– Да, – ответил Пьеро. – Когда я ехал сюда в поезде, то встретился с ними в вагоне.

– Значит, слегка знаком с предметом, – продолжал Гитлер. – Наша Национал-социалистическая партия гигантскими шагами движется к своей цели, и цель эта – вернуть величие нашей стране. Мое же предназначение – вести Германию к грандиозным свершениям, которые, я обещаю, не заставят себя долго ждать. Присоединиться к нашему движению никогда не рано. Меня всегда восхищают мальчики твоего возраста или чуть старше, которые одобряют нашу политику и становятся в наши ряды, чтобы поддержать меня, помочь мне в моем стремлении исправить ошибки прошлого. Ты, надеюсь, понимаешь, о чем я говорю?

– Немножко. – Пьеро кивнул. – Мой папа часто говорил о таких вещах.

– Хорошо, – отозвался Фюрер. – Словом, мы поощряем молодежь вступать в партию как можно раньше. Сначала в «Дойче Юнгфольк». Ты, по правде сказать, еще мал, но для тебя я делаю исключение. Со временем, когда подрастешь, ты вступишь в «Гитлерюгенд». Есть подразделение и для девочек, «Бунд дойчер Медель», – поскольку нельзя недооценивать роль женщин, будущих матерей наших будущих лидеров. Надень форму, Петер. Дай посмотреть на тебя.

Пьеро нервно моргнул и покосился на горку вещей.

– Сейчас, мой Фюрер?

– Да, почему нет? Иди к себе и переоденься. А потом возвращайся сюда.

Пьеро пошел наверх, в свою комнату, снял ботинки, брюки, рубашку, джемпер и надел подаренную одежду. Сидела она как влитая. Он обулся, прищелкнул каблуками и приятно удивился: звук был куда внушительнее, чем от его ботинок. На стене висело зеркало; он повернулся посмотреть на себя, и если раньше его что-то и тревожило, то теперь всякое беспокойство исчезло. Пьеро еще никогда в жизни так не гордился собой. Он опять вспомнил Курта Котлера и понял, до чего же здорово обладать такой властью, до чего приятно иметь право брать что хочешь, когда хочешь и у кого хочешь и не быть тем, кто вечно всего лишается.

В кабинет Фюрера он вернулся, широко улыбаясь.

– Благодарю вас, мой Фюрер, – сказал он.

– Не за что, не за что, – ответил Гитлер. – Но помни: тот, кто носит эту форму, должен подчиняться нашим правилам и желать лишь одного – процветания нашей партии и нашей страны. Для этого мы и вместе. Чтобы помочь Германии снова стать великой страной. А теперь, – Фюрер прошел к письменному столу, порылся в бумагах и взял карточку, на которой было что-то написано, – встань здесь. – Он показал под длинный нацистский флаг, свисавший со стены; красное полотнище со знакомым ломаным крестом в белом круге. – Вот, возьми и прочти вслух.

Пьеро встал, где велено, медленно прочел слова про себя, а потом нервно глянул на Фюрера. Его охватило удивительно странное чувство. Он одновременно очень хотел и ни за что не хотел произносить эти слова вслух.

– Петер, – негромко подбодрил Гитлер. Пьеро кашлянул и выпрямился во весь рост.

– «Подле этого кроваво-красного знамени, – начал он, – символизирующего нашего Фюрера, торжественно клянусь посвятить всего себя и отдать все свои силы служению Адольфу Гитлеру, спасителю нашей Родины. Я клянусь, если будет нужно, отдать за него свою жизнь, и да поможет мне Бог».

Фюрер улыбнулся, кивнул и забрал карточку. Пьеро надеялся, что хозяин не заметил, как дрожат его маленькие руки.

– Молодец, Петер, – похвалил Гитлер. – Отныне я хочу видеть тебя только в этой форме и ни в чем другом, ясно? У тебя в шкафу еще три комплекта.

Пьеро кивнул и отсалютовал, а затем вышел из кабинета и зашагал по коридору, уверенный и взрослый в своей новой форме. Я теперь член «Дойче Юнгфольк», говорил он себе. Причем не простой, а самый главный, потому что кому еще дарил форму сам Адольф Гитлер?

Папа страшно гордился бы мной, думал он.

Завернув за угол, он увидел Беатрис и шофера Эрнста, они стояли в нише и тихо о чем-то разговаривали. Пьеро уловил лишь часть беседы.

– Пока еще нет, – сказал Эрнст. – Но скоро. Если ситуация совсем выйдет из-под контроля, клянусь, я буду действовать.

– И ты уже знаешь, что делать? – спросила Беатрис.

– Да, – ответил он. – Я говорил с…

Эрнст осекся, заметив мальчика.

– Петер, – произнес он.

– Посмотрите! – закричал Пьеро, широко разводя руки в стороны. – Посмотрите на меня!

Беатрис долго молчала, наконец с трудом выдавила улыбку.

– Просто красавец, – похвалила она. – Истинный патриот. Настоящий немец.

Пьеро заулыбался и повернулся к Эрнсту. Тот глядел хмуро.

– Надо же, а я-то еще думал, что ты француз. – Эрнст коснулся козырька, прощаясь с Беатрис, вышел через парадную дверь под яркое полуденное солнце и тенью растворился в бело-зеленом мареве.

К тому времени, как Пьеро исполнилось девять, Фюрер уже видел в нем своего. Он всерьез интересовался, что читает мальчик, и позволил без ограничений пользоваться своей библиотекой, рекомендовал писателей и книги, произведшие на него самого сильное впечатление. Еще он подарил Пьеро биографию прусского короля Фридриха Великого, жившего в XVIII веке; ее написал Томас Карлайль, но она была толстенная и напечатана лилипутским шрифтом. Пьеро сильно сомневался, что когда-нибудь продвинется дальше первой главы.