В тот же момент я поняла, о чем он — добраться до кровати получится нескоро. Моей маленькой съемной квартире сегодня предстояло пройти настоящую проверку на прочность вертикальных и горизонтальных поверхностей. Квартире, телу и остатку рассудка, который с каждым мигом шептал свои советы все тише и тише.

Мои шорты и трусы улетели в сторону спустя один долгий поцелуй. Следом белоснежным облаком у ног опустилась идеально отутюженная рубашка Димы.

Не помню, чтобы когда-то любила быстрый секс. Мне вечно не хватало прелюдии. Поцелуи, объятия, петтинг — все это нравилось не меньше, чем само проникновение. Но сейчас прелюдии не хотелось.

Стоило Диме лишь мазнуть касанием в развилке ног, как внутри все заныло от острой потребности в большем, в настоящей близости. Даже его шепот: "Не спеши, маленькая, тише. Я и так еле держусь", — не мог остановить.

Глупая пичуга превратилась в бабочку и летела на огонь, сломя крылья.

Поцелуи не прекращались ни на секунду. Губы, шея, грудь — горячий рот Димы выжигал на моем теле загадочные узоры, а его длинные пальцы ласкали меня ниже, растягивая под себя.

Настойчиво, яростно, исступленно он толкал меня к краю, за которым не было правил приличия и гордости. Я в его объятиях была не я. Эта другая стонала, словно сходила с ума. Она кусала его за плечи. Готовая взорваться оргазмом, дрожала от влажных толчков пальцев. Она, а не я, повторяла как мантру "Еще!" и отчаянно боролась с пряжкой на ремне.

— Маленькая, остановись, — когда, наконец, удалось справиться с ширинкой, Дима расплющил меня собой у стены и сквозь зубы тихо выругался.

— Не хочу, — с позорным всхлипом сорвалось с губ.

— Проклятие, — он плотно сжал веки, отчего мое сердце пропустило удар.

— Что-то не так? — внутри все замерло.

Темно-синие глаза на миг открылись, прошивая меня насквозь отчаянием.

— Я без защиты и уже совсем не соображаю.

От облегчения захотелось улыбаться.

— Проблема только в этом?

— Я хотел все не так… — хриплый голос выдал его возбуждение ничуть не меньше внушительной эрекции, ткнувшейся мне в руку сквозь тонкую ткань боксеров. — Планировал забрать тебя к себе.

— У меня… — я повертела головой по сторонам. После отъезда Стаса противозачаточные пить было не за чем, а презервативов не водилось уже года два. — Сейчас! — взгляд остановился на антресоли, куда мы с братом обычно складировали вещи, которым не было места на полочках и в шкафу. — Там коробка.

Заведенный до отказа, Дима, к счастью, не стал задавать вопросов. Не выпуская меня из объятий, он дотянулся до антресоли и, словно опытный жонглер, пальцем спихнул на себя небольшую картонную коробку. Лента презервативов, что лежала сверху сказала все сама за себя.

— Гуманитарная помощь. Брату. Мама прислала, — от накатившего смущения я спрятала лицо на широкой мужской груди.

— Спасибо ей.

Дима не стал медлить. Одной рукой, подняв мою голову, он заставил смотреть в глаза. А потом, немного отступив, спешно раскатал на всю длину латекс.

— Прости. Во второй раз будет медленнее.

Сильные руки легли мне на ягодицы и, словно пушинку, оторвали от пола.

— Я обещаю.

Головка члена уперлась во влажный вход, и не успела я спросить, за что "прости", как Дима опустил меня на себя. Резко, на всю глубину и так жестко, что дыхание перехватило.

Никогда не испытывала таких ощущений. Секундная боль растворилась в наслаждении, и казалось, внутри не осталось ни одного незаполненного миллиметра.

— Блядь, — горячие губы обожгли дыханием ключицу, — какая ты тесная. Сдохнуть можно…

Вместо ответа я крепко обхватила ногами бедра Димы и, шалея от собственной смелости, заскользила по стволу вверх и вниз. Один раз. Другой… Безнаказанный третий.

Когда только научилась быть такой раскованной! Еще сутки назад и думать о том, что Дима окажется так близко не могла. Он был Шереметом. Опасным, чужим и пугающим, как я ни храбрилась, а сейчас… Отпустил бы — сошла с ума от нехватки его внутри.

— Не искушай судьбу, маленькая. Я совсем не железный, — правая ладонь Димы на миг оторвалась от ягодицы, и спустя секунду со звонким шлепком вернулась назад.

— А какой ты? — мой стоп-кран сорвало напрочь.

— Какой… — Дима почти вышел и жестко, выбивая из меня дух, снова толкнулся. На этот раз еще быстрее и глубже. Если бы ключница висела на этой стене, точно грохнулась бы на пол.

— Еще… — я закусила губу, сдерживая стон. Полная беспомощность и потрясающая заполненность действовали на мозг как наркотик.

— Про второй раз помнишь? Я обещал. — Дима ухватил меня покрепче. — А сейчас… Ты сама виновата.

Его жадный рот накрыл мой, и одновременно с языком на меня обрушился третий толчок. Сказать очередную глупость или просто вдохнуть я уже не успела.

Дима не шутил, когда говорил, что сдерживает себя. Он сдерживал, берег меня до этого, но теперь… Остановок больше не было. Член входил в лоно с бешенной скоростью и с такой силой, что из глаз, казалось, вот-вот полетят искры.

Дима не останавливался ни на миг. Ни одной передышки, ни единого поцелуя или слова. Его губы жадно ловили каждый стон, а бедра работали как поршень, заполняя до отказа своей тяжестью.

Меня словно не стало. Рисунок обоев на противоположной стене слился в сплошную фиолетово-серую кляксу. А я сама превратилась в безвольный клубок нервных окончаний, каждый из которых готов был взорваться оргазмом в любую секунду.

Когда до финиша остались последние мгновения, я со стоном вырвалась из требовательного плена мужских губ.

— Не могу больше, — признание сорвалось с языка.

Я и правда не могла. Пружина удовольствия уже сжалась внутри. Дождаться Диму, продержаться еще хотя бы несколько секунд — у меня бы не получилось.

— Тогда кричи. Для меня. Давай, — надтреснутым голосом прозвучало над ухом и, словно это было последней каплей, тело смыло горячим цунами оргазма.

Никогда я не испытывала подобного. Разряды экстаза один за другим прошивали от пальцев на ногах до сердца, двигающийся член растягивал агонию, а я кричала. Хрипло, надорвано, насколько хватало легких… Одно имя.

— Дима! Дима! Ди-и-и-ма…

* * *

Все закончилось через минуту, но Дима все еще держал меня навесу, тяжело дыша в плечо. За это я ему была благодарна. Собственные ноги не продержали бы и секунду. Тело вообще не слушалась. Ладони намертво прилипли к каменным мужским плечам, а прижавшиеся к сильной шее губы делали то, что я не делала никогда. Безумная.