Через минуту после его ухода в комнату вернулась Иси. Запыхавшаяся, растрепанная и сохранившая на лице черты испуга, она с шумом села на кровать.

— Не знаю, куда он меня отправил, — прошептала она, пытаясь отдышаться. — НО ЭТО БЫЛО УЖАСНО!

Лилайла напрягла предплечья, буквально вцепившись в несчастные перила. Впервые ее ум озарила ужасная догадка: “А что если Асмодей обо всем догадывается?”

Она внушала ей ужас.

Перед глазами то и дело стояли его пальцы, которые могли соскользнуть и задеть плечо, часть тела. Когда она вспоминала его движения, то невольно закрадывалась мысль, что он знал, что делал и делал это специально. Он властвовал благодаря рискованной демонстрации.

— Что если он заметил мою реакцию, когда мы впервые увиделись? Что если еще тогда он обо всем догадался?

Теперь это походило на правду. Лилайла вспоминала, как Асмодей каждый раз оказывался так близко, что вот чуть-чуть и они соприкоснуться, но каждый раз она отпрыгивала или он не шел дальше. Сложная замысловатая и жестокая игра. Если он знает… все поведение лишь издевка, наслаждение ее мучениями и страданиями. Или он догадывается? Тогда это неторопливое соблазнение, проверка и все равно мучение! В любом случае он жесток, а ей страшно.

— Ты о чем? — спросила Иси.

— Когда я увидела его при братьях первый раз… Меня пробрал такой ужас, холод, который я думала, удалось скрыть. Но что если он заметил и стал догадываться?

Лилайла вернулась в комнату, задумчивая и неуверенная. Уверенность в предположении все больше зрела в ее голове, порождая дикую тревогу и страх.

— Знаешь, это уже похоже на панику. Я вообще не понимаю, что такого страшного, если красавчик узнает, что ты его истинная? Разве ты не хочешь, чтобы твои дети были жуть как сильны? Или ты влюблена в другого? — задав последний вопрос, лисица навострила ушки, будто наконец подобрались к очередной тайне.

— У меня свои причины, — сухо отрезала девушка. — Я не собираюсь замуж ни за него, ни за кого-либо другого. Никогда. И возможные дети лишь сказали бы мне спасибо за такое решение.

Иси, раскачивая ногу, бросила она хозяйку грустный, сочувствующий взгляд.

Глава 17. Инцидент в библиотеке

Залы Академии полнились учениками, и не нашлось бы ни одной компании, где не обсудили бы произошедшее. Из ниоткуда, напугав всех, появился Асмодей. Он шел навстречу Лайлэну и Вилькесу. Многие посглатывали, расступились от парней, предчувствуя скандал и в худшем случае драку.

— А мы как раз тебя ищем, — прозвучал голос Лайлэна.

Ученики ахнули. “Уж если сам Лайлэн начал разговор, то пиши пропало” — шептали они.

— Надо же. А я вас, — ухмыльнулся Асмодей.

Они посмотрели вправо: огромные двери библиотеки впускали и выпускали сотни студентов. Когда взгляд парней на них пал, деревянные творения сложно живые заскрипели.

— Всем выйти! — заорал Вилькес, выпроваживая всех оттуда, и не позволяя другим зайти.

Лайлэн вместе с Асмодеем направились к креслам, для удобства расположенным прямо в центре масштабной библиотеки в три этажа. Они сели напротив друг друга.

Вилькес захлопнул громадные двери, оставляя заинтересованных за пределами зоны слышимости. Он подошел к брату, но не сел, а загородил собой путь, словно полагал, что Асмодей попытается сбежать.

— Говорят ты сегодня наплевал на невесту и пошел за моей сестрой, — громоподобным голосом сказал старший брат.

— Так и было.

С приподнятым левым уголком губ, лицо Асмодея приняло насмешливый, надменный вид. Плотно сомкнутые челюсти и тяжелый взгляд из-за нависающих надбровных дуг его не пугали. Краем глаза он видел, как напряглась шея Вилькеса, скрестившего руки на каменной груди.

— Если после этого, я не размажу твое лицо по стенам Академии, стыд мне, позор, — прошептал Лайлэн, морща нос в оскале.

— Объяснись, Асмодей, — сурово потребовал Вилькес.

Внезапно кто-то осмелился распахнуть двери. Ужаснейший удар ногой старинное дерево еле выдержало. В проеме, впереди всех учеников, стоял Больри. Его ноздри трепетали от гнева, а кулаки были сжаты.

Он влетел в зал.

— Ты безбашенный придурок! Что ты вытворил сегодня, а? Кастиль моя троюродная сестра, а ты буквально опозорил ее на глазах всей Академии.

Он был готов налететь на сидящего в кресле парня, но рука Вилькеса остановила его со словами:

— Сначала мы.

— Черт возьми, ведете себя как переволновавшиеся девицы, — усмехнулся принц. — Больри, друг, если не хочешь опозорить свою сестренку, лучше не ори при ВСЕЙ АКАДЕМИИ, что я ее опозорил.

Гневно обернувшись, одним взглядом Больри ударил по дверям так, что они захлопнулись. Несчастные взвизгнули и заскрипели. Учеников, которые пытались хоть что-то уловить, становилось все больше.

— Зачем тебе Лилайла? Ты на ней повернулся, что ли? У тебя есть невеста, опомнись наконец! Тем более всем и так понятно, что ей на тебя глубоко плевать. Один ты этого не замечаешь! — еле дыша, орал он.

— Ты поставил Кастиль под удар, год назад вы заключили помолвку. Ты хоть на секунду задумался о том, что делаешь? — стиснув зубы, говорил Лайлэн, выставив кулак на стол, их разделявший.

— А ты так бесишься, потому что я буквально из под носа увел у тебя любимую?

Все замолчали. Зал окутала гнетущая тишина, только часы где-то на стене едва заметно продолжали тикать.

— Знаете что забавно? — продолжил он. — Ты, Больри, видимо больше беспокоишься за Лилайлу, а ты, Лайлэн, за Кастиль.

И тут в зал, словно услышав свое имя, ворвалась Кастиль. Она взорвала напряжение, воцарившееся, гнетующее. Испуганное лицо, изможденное тревогой, взглянуло на собравшихся и остановилось на Асмодее. На ресницах выступили слезы, но девушка смахнула их и закричала обвинительно, дерзко:

— ТЫ ДОЛЖЕН ПОГОВОРИТЬ СО МНОЙ! СЕЙЧАС ЖЕ!

На миг во взгляде Короля промелькнула жалость, которая прошлась кнутом по гордыне принцессы. Девушка не заметила растерянные лица других, она была поглощена горем.

— Хорошо, что ты сама пришла, — сказал он. — Член твоего рода здесь, так что я могу сделать то, что хочу. — Асмодей перебросил взгляд на Больри и девушка сжалась от ужасного предчувствия. — Я расторгаю помолвку.

Слова слетели с губ грубо, без малейшего сожаления или сомнения. Асмодей хотел вырвать все надежды с корнем. Кастиль рухнула на пол, уставившись на него во все глаза, не веря, ошарашено. К ней ринулись все, кроме него.

Толпа, хранившая молчание, дабы их не заметили, заткнулась в изумлении. Где-то из нее протолкнулась Сифона. Рыженькая подруга подбежала к упавшей принцессе и обхватила ее плечи руками. Полились слова утешения.

— А ты, — обратился Асмодей к Лайлэну. — Долго будешь еще ждать? Ты сам виноват, что молчал. Я предоставил тебе тогда сотню попыток. Я никогда не любил