рассуждал он, и с учетом того, что награда была учреждена женщиной, кажется лишь естественным присудить ее женщине, совершившей на данный момент самое большое число важных астрономических открытий, то есть миссис В. Флеминг из Гарварда. Недавняя и вызвавшая всеобщую скорбь кончина мисс Брюс, прямо объявившей, что награда будет вручаться и женщинам, как будто усиливала доводы Пикеринга, и он надеялся, что остальные члены наградного комитета разделят его точку зрения. Разумеется, некоторого сопротивления ожидать следовало, как и в тот раз, когда Гарвардская корпорация поначалу противилась его идее присвоить миссис Флеминг звание куратора. Точно так же мужчины из корпорации пытались воспротивиться его предложению включить миссис Дрейпер в Инспекционный комитет обсерватории, но в конце концов уступили, и она стала первой женщиной в его составе.

Частые визиты миссис Дрейпер в обсерваторию под предлогом собрания комитета и просто так всегда приносили ей радость. Она любила следить за тем, как продвигается работа над Мемориалом Дрейпера, интересовалась и другими проектами. Весной 1900 года она изъявила желание присоединиться к планируемой гарвардской экспедиции для наблюдения затмения 28 мая. Она видела полное солнечное затмение всего однажды, в 1878 году, да и то условно, поскольку отсчитывала вслух секунды, не выходя из палатки. В этот раз у нее не было других обязанностей, кроме как любоваться этим явлением в приятной компании своих личных гостей – Эдварда и Лиззи Пикеринг вместе с миссис Флеминг и мисс Кэннон.

Изначально директор не собирался отправляться в экспедицию, так как его участие в запланированных наблюдениях не требовалось, а следовательно, дополнительные расходы были ни к чему. Но щедрое приглашение миссис Дрейпер заставило его изменить планы. Она взяла на себя всю организацию поездки – железнодорожные билеты, пересадку на пароход, номера в отелях Норфолка и Саванны, даже книгу для Пикеринга, чтобы почитать в дороге. Книга называлась «Исповедь душителя»[13]. «Вы найдете там много ужасов, – обещала она. – Подходящее чтение на пароходе – достаточно увлекательное, чтобы не скучать, и с историческим уклоном».

На избранной наблюдательной площадке в Вашингтоне, штат Джорджия, гарвардские группы объединились с астрономами из Массачусетского технологического института и обсерватории Персиваля Лоуэлла во Флагстаффе. Погода оправдала надежды. Уильям Пикеринг установил свою специальную камеру, похожую на гигантский ящик трехметровой длины и двухметровой ширины, с четырьмя объективами трехдюймового (7,5 см) диаметра, готовыми уловить панораму внутри орбиты Меркурия.

Когда примерно в 12:30 началась частная фаза затмения, миссис Дрейпер и остальные старались не смотреть прямо на Солнце, чтобы уберечь глаза, но, когда через час раздался крик: «Полное!», все обратили взгляды наверх, упиваясь зрелищем.

На месте сиявшего полуденного солнца находился жутковатый негатив. Небо потемнело, на наблюдателей набежал внезапный холодок. Темный диск новой Луны висел над головой, как огромная черная дыра в обрамлении мерцающей солнечной короны. Корона, невидимая в нормальных условиях, простирала платиновые лучи, словно пытаясь дотянуться до Меркурия и Венеры, которые теперь появились на фоне синих сумерек. Странное прекрасное видение захватывало чувства целую минуту. Но Луна продолжала свой путь по орбите, и вот ослепительный луч солнечного света вырвался между гор на краю лунного диска, знаменуя окончание события.

«Я никогда не пожалею, что отправилась посмотреть полное солнечное затмение, – писала миссис Дрейпер Пикерингу 30 мая 1900 года. – Даже просто как зрелище оно великолепно и, как сказал председатель Верховного суда, "определенно волнующе"».

Камера Уильяма позволила сделать 36 снимков затмения. К несчастью, все они оказались неудовлетворительными, так как во время непродолжительной полной фазы затмения кто-то нечаянно толкнул инструмент.

Погоня за Эросом – всемирный проект наблюдений за новооткрытым астероидом – принесла Гарварду больше успеха. Благоприятное расположение телескопа «Брюс» в Южном полушарии помогло Делайлю Стюарту в Арекипе сделать несколько превосходных фотографий на месяц раньше, чем это можно было сделать в других местах. Официально Пикеринг сотрудничал с полусотней обсерваторий по всему миру, чтобы уточнить координаты Эроса и постараться вывести из них расстояние от Земли до Солнца. Лично ему, однако, еще более интригующим казался переменчивый блеск астероида. Венский астроном Эгон фон Оппольцер продемонстрировал, что Эрос меняет яркость не хуже многих переменных звезд, и Пикеринг надеялся составить достоверную кривую его блеска. Он вспомнил, что миссис Флеминг, впервые отыскав фотографии Эроса, отметила небольшие колебания яркости на полосе, в виде которой он отображался на снимках. Тогда он списывал эту неравномерность на облачка в атмосфере, но теперь сообразил, что возможны и другие объяснения. Что, если Эрос – вращающееся тело с контрастными участками на поверхности или даже пара малых тел разного цвета, обращающихся друг вокруг друга? С июля 1900 года Пикеринг поручил главному кеймбриджскому фотографу Эдварду Скиннеру Кингу каждый вечер в ясную погоду снимать Эрос через 8-дюймовый телескоп Дрейпера. Сам же Пикеринг под куполом Большого рефрактора определял величину блеска Эроса на глаз, сравнивая его с соседними звездами.

Хотя Пикеринг номинировал миссис Флеминг на медаль Кэтрин Брюс 1900 года Тихоокеанского астрономического общества, она ее не получила. Однако в январе 1901 года он узнал, что сам получит медаль – свою вторую золотую медаль Королевского астрономического общества. Первую, в 1886 году, ему присудили за фундаментальный труд «Гарвардская фотометрия», или «О сравнительном блеске звезд», как называли его английские поклонники. Медаль 1901 года отмечала заслуги Пикеринга в исследовании переменных звезд, а также вклад в развитие астрофотографии. На церемонии награждения в Лондоне 8 февраля посол США в Великобритании Джозеф Ходжес Чоут согласился передать медаль Пикерингу.

«Впервые слышу столько восторгов по поводу вручения медали, – посмеивалась миссис Дрейпер. – Все, с кем я общаюсь и кто хоть сколько-нибудь разбирается в предмете, восхищены оказанной вам честью, и, что весьма забавляет меня, мне тоже перепадает толика поздравлений, которых я не заслуживаю; и все же я немного отбрасываю отраженный свет вашей славы». Как оказалось, председатель Королевского астрономического общества Эдвард Нобл назвал миссис Дрейпер по имени в своей речи по случаю вручения награды. Он считал, что исследование, за которое Пикеринг получил медаль, стало возможным в первую очередь благодаря ей, и выразил признательность за «прекрасную идею» почтить память мужа продолжением развития науки, которой занимался доктор Дрейпер.

Председатель Нобл также воспользовался случаем похвалить миссис Флеминг, «самую внимательную наблюдательницу» в «женском штате» Пикеринга, отличившуюся многочисленными открытиями в том, что касалось переменных и звезд с необычными спектрами. Ее имя в этой же речи было упомянуто не единожды, а трижды.

Миссис Дрейпер как раз находилась в Лондоне, когда в конце марта 1901 года вышла в свет классификация мисс Кэннон. Пикеринг тут же переслал ей экземпляр, приложив машинописное сообщение о том, что он доволен работой.

Классификация мисс Кэннон не просто объединяла предыдущие системы миссис Флеминг и мисс Мори, но и проясняла взаимосвязи между несколькими категориями звезд. Все звездное население теперь представлялось распределенным вдоль некоего континуума по спектрам. Многие звезды безошибочно вписывались в тот или иной класс, но не меньше было и таких, которые размывали границы, обладая общими характеристиками двух соседних классов. Для отображения этих пересечений мисс Кэннон ввела новые подразделы нумерации. Например, она ввела обозначение B2A для спектров, в которых наблюдались яркие орионовы линии B-типа одновременно с заметными водородными линиями, типичными для класса A. У звезд, обозначенных как B3A, эта особенность выражалась чуть явственнее, еще больше – у B5A и намного больше – у B8A. Ее система допускала до десяти промежуточных ступеней между буквами.

Мисс Кэннон считала, что ее порядок категорий классификации отражает стадии звездной эволюции. Каждая звезда в течение своей жизни эволюционирует от класса O к классу M. Или наоборот, от M к O. Трудно было сказать.

Рассматривая ширину и границы отдельных фраунгоферовых линий, мисс Мори в итоге ввела подклассы, обозначенные ею как a, b, c и ac и накладывающиеся на ее 22 класса. Ни одного из этих различий мисс Кэннон не упустила, но описания волнистости или размытости тех или иных спектральных линий вынесла в «Примечания».

Публикация объемистого труда мисс Кэннон не освободила миссис Флеминг от утомительной редактуры рукописей. Архива неопубликованных материалов обсерватории, по оценкам директора, хватало на 28 выпусков «Анналов». Он поручил миссис Флеминг заняться этим изобилием данных и «подготовить его к публикации или по крайней мере привести в такой вид, чтобы публикация не составляла большой трудности». В результате количество ее собственных открытий сократилось. Пикеринг отмечал этот