черт возьми, может, он просто занят. Его жизнь не крутится вокруг меня.

Я встречаюсь со своей подругой Магдой за ужином. Она написала мне, когда я увидела ее у Гарри вчера вечером: "Внимание, Десмонд тоже здесь".

Я увидела сообщение только позже, так что в качестве предупреждения оно не слишком помогло, зато стало отличным напоминанием о том, что Магда меня прикроет.

Мы не встречались один на один уже пару недель. Она рассказала мне, как проходят занятия в гончарном классе и как поживает ее мама — у нее рассеянный склероз, и она живет с Магдой.

— Все думают, что люди в инвалидных креслах — святые, но она была сукой до болезни, а сейчас еще хуже. И, черт возьми, я не могу ее винить. Ей пятьдесят четыре года, и в некоторые дни она не может удержать ложку. Но кричит на меня, хотя это я помогаю ей.

— Мне очень жаль. — Хотелось бы мне сказать что-нибудь получше этого. Наверное, есть, но я не могу придумать. Поэтому я добавляю: — Ей повезло, что у нее есть ты.

Магда фыркает. — Скажи ей, что ей повезло в чем-то, и она переедет тебе ногу.

— Неужели все становятся злыми, когда стареют?

— Им определенно не до того, чтобы быть милыми.

— Я видела Табиту.

Магда смеется: — Говорите о дьяволе.

Магда — одна из любимиц Табиты, как и я, но это, черт побери, не значит, что она оказывает нам предпочтение.

Я говорю: — Она плохо выглядит.

Магда вздыхает. — Иногда я думаю, кто она — лучшая подруга или мой злейший враг. И это заставляет меня задуматься, не сделала ли я тебе одолжение.

Магда рассказывает о том, как она устроила меня на мою первую работу в эскорте, когда я была бездарной выпускницей, слишком подавленной, чтобы надевать штаны по утрам.

Я говорю ей: — Ты спасла мне жизнь.

— О, заткнись, это неправда.

— Да, это правда.

Когда я была потеряна в темноте, без надежды и вариантов, Магда открыла мне дверь. Не обязательно, чтобы за этой дверью были пони и розы, потому что все это лучше, чем то, что я планировала сделать.

Магда кладет свою руку на мою и сжимает один раз, сильно, прежде чем отпустить.

— В любом случае, — усмехается она. — Я хочу услышать о твоем свидании с фараоном.

— О боже, — закатываю я глаза. — Пожалуйста, не называй его так.

— Почему нет?

— Потому что это сделает его таким счастливым.

Магда смеется. — А что, если я хочу сделать его счастливым…

Я бросаю на нее озорной взгляд. — Тогда ты будешь богато вознаграждена.

Она садится прямо, положив обе ладони на стол. — Расскажи мне все.

Священники хранят свои секреты. Но не от других священников.

— Все хорошо, — говорю я ей. — Слишком чертовски хорошо.

Магда делает лицо, которое частично гримасничает, частично кивает. — Опасно, когда секс слишком хорош.

У Магды есть свой Десмонд — его зовут Кайл, и он — клиент, ставший бойфрендом, превратившийся в яростного кокаиниста, который разрушил ее жизнь примерно на три года. Но до этого она рассказывала мне истории о том, как он заставлял ее кричать.

Возможно, всем нам приходится учиться на собственном опыте.

— Рамзес горяч. — Магда признает. — Хотя выглядит так, будто он съел бы ребенка на сэндвиче.

Я тоже так сначала подумала.

Теперь я вспоминаю все другие выражения его лица, которые я видела, но которые не были жестокими.

Я думаю о том, как он смотрит, когда прикасается ко мне. Я думаю о том, как он обнимал меня, когда я плакала, и как он не заставлял меня чувствовать себя плохо после этого. Но я также думаю о своем постоянном подозрении, что все, что он делает, — это для того, чтобы заморочить мне голову.

— Он… сложный.

Магда прикусывает костяшку пальца, бросая на меня лукавый взгляд. — Чем он увлекается? Могу я догадаться?

— Можешь попробовать.

— Ооо, это звучит мерзко… он хочет, чтобы ты на него пописала, да?

— Пока нет.

— Еще нет! — ворчит Магда. — Это подсказка… дай мне подсказку… это связано с… кожей?

— Как ни странно, нет.

— Но могло бы!

Я смеюсь. — Ты никогда не угадаешь.

Я не боюсь, что нас кто-то подслушает. Когда мы с Магдой ходим куда-то вместе, мы избегаем модных заведений с мишленовскими звездами в Финансовом районе, где мы наверняка столкнемся с клиентами. Рамзес специально привел меня в "Гарри" — он хотел, чтобы меня заметили.

Мы с Магдой находимся в целости и сохранности в крошечной шаурменной, где нет ни одного брата с Уолл-стрит, поэтому я вкратце рассказываю ей об игре и ее импровизированных правилах.

— Ты извращенная сучка! — Она смеется. — Тебе нравится это дерьмо?

— Я зависима.

Рамзес не звонил мне весь день, чего я и хотела — успокоиться, сбавить темп. Но я уже мечтаю о том, как поднимусь на лифте в его квартиру в облаках, чтобы проскользнуть в свой кошачий костюм.

— Им никогда не надоедает командовать людьми, не так ли? — говорит Магда.

— Мм… это нечто большее.

— Как это?

Я пытаюсь придумать, как это сказать.

Если бы Рамзес просто хотел доминировать надо мной, он бы ограничился кнутом и цепями.

Я думаю о том, как долго он меня ласкал. Как он укутывал меня в одеяло. Как аккуратно он накладывал мне еду.

И я вспоминаю, какой безжизненной казалась мне квартира этим утром.

— Похоже… ему действительно нужно домашнее животное.

Магда фыркнула. — Которое он сможет легально трахать.

— Он эффективен.

Теперь мы оба хихикаем.

— Вот за что они нам платят, — говорит Магда. — Чтобы они не чувствовали себя одинокими. Но мы все равно одиноки.

Мой смех затихает, когда она говорит мне об этой правде.

Раньше я мечтала о великолепном одиночестве замка в глуши.

Но теперь я думаю, не будет ли это похоже на одиночество в моей квартире.

10

БЛЕЙК

Я стою посреди гостиной Лукаса Ларсена, на мне кожаный корсет и шпильки на платформе, которые делают меня выше шести футов. Лукас сидит на ковре, совершенно голый, прижавшись лбом к полу.

— Могу я поцеловать вашу ногу, госпожа?

— Ты можешь лизать мою ногу, начиная с пальцев.

— Да, госпожа, — кричит Лукас, его лицо сияет от восторга. Он хватает мою шпильку обеими руками, облизывает и посасывает мои свежевыбритые пальцы, стонет от удовольствия, словно поглощает блюдо из двенадцати блюд.

Это я облизываю ноги. Неважно. Я могу делать все, что угодно со своим телом, когда исчезаю