того, чтобы у них все было хорошо, даже когда грубил, прощала, на выходки последних дней, закрывала глаза. Жаль, ему было всего лишь жаль… Но сейчас нечего ей сказать, он в глаза не мог ей смотреть и не хотел.

Не поворачиваясь к ней, схватил грубо за руку и потащил в сторону, чтобы остальные не услышали их разговор. Дело шло к вечеру, понемногу начинало темнеть, ветер только усиливался и запутывал ее красивые волнистые волосы, как раньше…

Ана на него так смотрела, пытаясь найти в его взгляде хоть капельку прежней теплоты, как раньше, а сейчас только холод. Какой там холод, он и не смотрел в её сторону. Он схватил голову рукой, пытался что-нибудь сочинить, чтобы избавиться от неё, не знал с чего начать, она холодными руками взялась за его ладонь, крепко сжала, будто согревалась и смотрела ему глаза, ожидая, что он сейчас скажет, что это ошибка и все объяснит! И конечно она простит, а как иначе. Но первая его фраза, наверное, поставила точку в ее ожиданиях:

— У тебя, что нет гордости? Я же сказал тебе все, ты обвела вокруг пальца меня, со своим папашей и своим жертвенным видом скрывала свою сущность.

Ее глаза наполнились слезами, от его слов руки онемели, губы задрожали.

— О чем ты? Посмотри на меня, я пришла, ты не можешь меня оставить сейчас, ты самый родной человек мой, ты не можешь так со мной, ты обещал, а как же мне дальше жить, что делать мне?!

Он цинично рассмеялся:

— Родной, единственный? Не надо переживать, ты таких родных найдёшь себе ещё много десятков, после меня и неизвестно сколько их было до меня, не расскажешь, а забыл ты же не помнишь? Я тоже так научусь, не помнить то, что мне не нужно? Так вот я не помню, что тебе обещал, и кстати, я ни разу не сказал тебе, «люблю», напомни было такое?

Слезы градом потекли из ее покрасневших, уставших глаз, по бледному лицу, все стало, как в тумане, ещё более запутано, она потеряла дар речи. Ее руки, так ослабели, его ладонь медленно выскользнула из ее рук. Она понимала, что это конец. Повернулась в сторону дороги, сделала два шага вперёд оглянулась, он смотрел на землю и еле произнесла, запинаясь:

— Ты отпустил мою руку, я больше не протяну ее тебе, никогда…

Роберт поднял глаза, посмотрел на неё, она уже отвернулась, понял, что это конец их истории, которая так красиво начиналась. Но ему стало легче.

Она, пошатываясь, сделала ещё несколько шагов, лицо стало ещё бледнее, у неё было ощущение, что сердца нет в груди, там огромная пропасть. Земля уходила из-под ног. Роберт так и стоял неподвижно и глядя, что она еле шла, может подумал, что она притворялась или совесть не позволяла ему двинуться с места, он стоял как дерево, о чем-то думал, как вдруг послышалось ее имя:​

— Ана, Ана остановись! — закричал ей Арон, который выходя из клуба увидел ее, она не слышала его, но он побежал за ней и буквально добежав до неё, ему оставался шаг и она рухнула ему прямо в руки, без сознания. Давид кинулся к ним, испугавшись за нее, cтал растирать ледяные ладони, но Роберт, не мог пошевелиться.

Арон поднял ее на руки, понёс к своей машине, посадил на заднее сиденье и увез. Давид был в шоке от поступка друга, подошёл к нему начал кричать в недоумении:

— Да что с тобой происходит, она тебе настолько чужая, что падает твоих глазах, а ты не идёшь к ней на помощь?

— А ты уверен, что она не притворялась, я такой обморок видел несколько дней назад, а ещё кучу припадков. Посмотри, сразу нашёлся, тот кто ее поддержит, она не вспомнит про меня спустя десять дней.

— Идиот, она белая, как полотно была, руки ледяные, в кого ты превратился?

Давид, покачал головой и ушёл в недоумении. Добавив, что не желает даже рядом находиться. Роберт без настроения поехал домой, когда он вошел в дом сразу почувствовал аромат цветов.

— У кого-то день рождения? — громко спросил он. Из кабинета прибежала тётка, довольная тем, что племянник заметил перемены, в доме.

— Только ты заметил, мой дорогой!

Услышав голоса, мать тоже спустилась к ним, тётка попросила кухарку принести им чай.

— Как прошёл день? — спросила Лия.

Он задумчиво покивал головой, — все хорошо мам! День, прошелся по мне. А где Ирен? Что-то ее не видно!

Мать и тетя переглянулись, тётка добавила, — наверное, пошла к Лизе!

Но тётка и не подозревала, что в тот день произошло между Ирен и Лизой, знал только Роберт.

— К Лизе говоришь? — подозрительно спросил он. — Так, по какому поводу цветы? — Попивая между делом чай спросил Роберт, разлегшись на диване, а мать и тётка сидели напротив за чайным столиком.

— Цветы и без повода праздник, — ответила мать.

— Я, например, всегда любила лилии, — продолжила она.

— Наверное, поэтому ты Лия, — подшучивал сын, — а я люблю розы, — за компанию ответил он. — Роза, королева цветов, женщина должна быть похожа на розу, величественная и дорогая!

— А вот я предпочитаю пионы, для меня прекраснее этих цветов нет, — сказала тётка. Практически во всех вазах стояли белые пионы.

— Да, они прекрасны и невинны, — добавила Лия.

В этот момент из кухни с недовольным лицом вышла Ирен, видимо, услышав их разговор и решила присоединиться, все были рады, что она успокоилась, особенно Лия. Роберт понял по ее вытянутому лицу, что она не с добром пришла и обязательно пройдется по нему. Ирен уселась на стул и начала беседу глядя на цветы:

— Пионы, лилии, конечно же королева роза, моего короля брата, а что же ты выбрал ромашку, раз любишь розы, — усмехнулась Ирен.

Роберт не реагировал.

— Пионы, говоришь тетя? А вот, в кабинете на столе, стоит такая старенькая фоторамка, в ней ещё древнее фотография, почему-то ты окружена не своими любимыми пионами, а белой сиренью. Не расскажешь откуда такая любовь к сирени? Меня душит этот вопрос, не усну, наверное, сегодня?!

Тетка