– Ага. Просто небольшая тусовка.

Ложь номер один.

– Хочешь, мы это обсудим?

Да, миссис Леви. Позвольте мне рассказать вам все о наркотиках и алкоголе, которые школьники употребляли у меня дома в эту субботу.

– Нет, здесь не о чем разговаривать. Обычная вечеринка.

Она прищурилась, но больше не стала донимать меня вопросами. В то утро она выглядела уставшей, но кто из нас чувствовал себя иначе? Может быть, у нее тоже была бессонница. Лиловатые мешки под ее глазами напоминали мои собственные.

– Значит, через несколько недель у тебя день рождения?

Я немного съежился при упоминании моего дня рождения. Я изо всех сил старался о нем забыть.

Не обратив внимания на мое молчание, она продолжила говорить. Миссис Леви патологически не понимала намеков.

– Значит, прошел год с тех пор, как твой дядя…

– Умер в мой день рождения? Да, миссис Леви, я в курсе, – огрызнулся я.

Мне сразу стало стыдно за свою резкость – она была ни в чем не виновата. Миссис Леви просто делала свою работу. И время от времени ее работа причиняла боль. Она разворошила те вещи, которые я хотел спрятать в самый дальний угол своей памяти. Я пробормотал извинения, но она покачала головой.

– Не нужно извиняться. Наверное, я бы чувствовала то же самое, если бы какая-то старуха приставала ко мне с расспросами на такую тему.

Миссис Леви была не такой уж и старой, но у нее был характер пожилого человека. Могу поспорить, что субботними вечерами она вязала свитера и пила яблочный сидр, сидя перед камином.

Я откинулся на стул, пока мой разум начал проделывать самую ненавистную для меня вещь.

Думать.

Я ненавидел, когда это происходило.

Я мысленно вернулся к тому дню. Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел перед собой Ланса. Я видел, как он лежал там, в бассейне, плавая лицом вниз. По воде пробегала мелкая рябь, но он оставался неподвижным.

– Ланс, – закричал я тогда. – Ланс!

Каждый раз, когда воспоминания возвращались, мое горло нестерпимо сдавливало.

– Что ты планируешь делать в свой день рождения? – спросила миссис Леви, отвлекая меня от погружения в пучину мыслей.

Ее вопрос не заставил меня почувствовать себя лучше.

– Мама приедет. Не знаю, чем мы займемся, но она будет со мной. Отец, скорее всего, скажет, что он занят на работе или что-то вроде этого.

– Ты по ним скучаешь?

– Скучаю по кому?

– По родителям.

Я пожал плечами.

– Так уж вышло.

– Да, но ты скучаешь по ним?

– По отцу – нет. Я вижу его два раза в неделю и ничего не чувствую. Если бы мы не виделись вообще, думаю, ничего бы не изменилось.

– А твоя мама? Ты скучаешь по ней?

Каждый чертов день.

Как печально. Я был взрослым парнем, скучающим по мамочке.

Я пожал плечами.

– Это неважно.

Она потерла кончик носа.

– Думаешь, она знает, что ты по ней скучаешь?

Какой глупый вопрос.

– Неважно. Это не заставит ее вернуться домой.

– Может, и заставит, – предположила миссис Леви.

Я промолчал, желая как можно скорее закончить этот разговор. Он не стоил моего времени.

– Не беспокойтесь обо мне.

Мама вернется к моему дню рождения. Все остальное неважно.

Она всегда была рядом, когда я в ней нуждался.

– Ничего не могу поделать, Лэндон. Ты мне дорог, поэтому я беспокоюсь, – призналась миссис Леви.

Мне стало неловко. Когда люди обо мне переживали, я чувствовал вину и боялся обмануть их ожидания. Но в конце концов я все равно их подводил.

Я поерзал на кресле, и она, должно быть, заметила мой дискомфорт, потому что перевела тему разговора.

– Наверное, тебе не стоит устраивать вечеринки хотя бы до твоего дня рождения, да?

– Хорошо.

У меня не было никакого желания устраивать вечеринки. Я всегда думал, что, находясь в окружении людей, смогу отвлечься от своей грусти. Но в действительности это делало только хуже. Я стоял в переполненной комнате, пока все остальные проходили мимо меня, и чувствовал себя невероятно одиноким.

В ту ночь, когда Шей встретилась со мной глазами на пике моей боли, я испугался, что она меня видела, но при этом… успокоился? Это было странное ощущение, и я не до конца его понимал.

Когда кто-то видит твою боль и не отводит взгляд, это кажется настоящим подарком, словно тебе наконец позволили быть тем, кем ты являешься, без стыда и осуждения.

Все, чего я хотел, – получить этот подарок от любого другого человека, а не от Шей Гейбл.

Миссис Леви потерла шею, прежде чем поправить одну из стоящих на столе фоторамок.

– А как дела с поиском интересного дела? Ты нашел что-нибудь, что смогло бы тебя увлечь?

– Ну, да. Вроде того.

Шей.

Шей, Шей и Шей.

– Прекрасно. И что же это?

Я молчал.

Она приподняла бровь.

– Надеюсь, это законно?

– Да.

Из ее губ вырвался короткий вздох облегчения.

– Хорошо. Это действительно очень хорошо, Лэндон. Но у меня есть еще кое-что, что могло бы тебя заинтересовать.

Она вручила мне брошюру, и я был официально помечен как бракованный товар. Школьная группа психологической поддержки.

– Это кружок для подростков, переживших трудные ситуации. Они встречаются два раза в неделю, проводят время вместе и обсуждают свои проблемы.

Я протянул ей брошюру.

– Нет, я не очень люблю сеансы терапии, тем более групповые.

Она снова толкнула листок ко мне.

– Я понимаю, но иногда лучшее, что мы можем сделать, – выйти за пределы нашей зоны комфорта.

Я не стал спорить и взял брошюру. Засунув ее в рюкзак, я откинулся на спинку стула.

Разговор затянулся, и весь оставшийся день прошел мучительно медленно. Каждый раз, когда я пересекался с Шей, я обязательно улыбался ей одной из моих фирменных улыбок, из-за чего она страшно нервничала. Следующие дни были такими же, но, когда наступила среда, она улыбнулась мне в ответ. Ее щеки не покраснели, и она не поторопилась поскорее от меня уйти. Когда я сел за обеденный стол, Шей подошла и поставила свой поднос прямо напротив моего.

Она не посмотрела на меня. Она не сказала ни слова.