завопил Дикобраз. Он стоял на коленях и тыкал пальцем в стекло. – Они отходят от нас подальше!

– А ты как думал! – с каким-то дьявольским злорадством крикнул Гера. – Чтобы осколки нашего самолета в них не угодили!

Дикобраз на коленях подпол к Гере и, приложив ладони к груди, взмолился:

– Ну сделай что-нибудь! Ты же умный! Ты образованный!

– Что я должен теперь сделать?

– Подай им сигнал, что мы сдаемся! Пошевели крыльями! Или хвостом!

– Лучше ушами своими пошевели, тупица! Объявил всем, что у тебя два мешка с сибирской язвой, хрен теперь ты прощение получишь! Они нас в открытом море завалить хотят, чтобы заразу на остров не допустить!

– Да какая это зараза! – захныкал Дикобраз. – Обычная мука! Два пакета по два кило!

– Но они же об этом не знают!

В это мгновение прямо перед лобовым стеклом что-то ярко вспыхнуло, и "Лиджет" подпрыгнул, будто наехал на кочку.

– Началось! – крикнул Гера, вцепившись в штурвал, словно в рога бешеного быка.

– Что началось?!! Что?!

– Убери свои поганые руки от рычагов!!

Не дожидаясь, когда "фантомы" точным выстрелом разворотят кабину, Гера еще убавил тягу и направил "Лиджет" на экстренное снижение. Истребители явно не ожидали от приговоренного самолета такой наглости, и на некоторое время остались вверху.

– "Пьярко", я "Лиджет" SD030, прошу сопровождения на аварийную посадку! – кричал в микрофон Гера. – "Пьярко"… "Пьярко"… Да ответь же ты, черт тебя подери!

Эфир молчал.

– Четыре кило обычной муки! – всхлипывал Дикобраз. – Я за свою жизнь даже таракана не убил! За что, спрашивается? Пошутить нельзя…

"Фантомы" тоже начали сбрасывать высоту. Подняв голову, Гера видел их темные животы с контурами бомбовых люков… Нет, от них не уйдешь! Песенка спета! Поиграют в свое удовольствие, как кошка с мышкой, а потом впаяют ракету, и разлетится "Лиджет" на мелкие кусочки.

Гера еще увеличил тангаж, насколько это можно было сделать, и взял круто влево. Это был опасный маневр, так как "Лиджет" в какой-то момент оказался прямо под брюхом "фантома". "Сейчас как грохнется мне на балду!" – с ужасом подумал Гера и даже непроизвольно втянул голову в плечи, спасая ее от тяжелого удара, и как раз в это мгновение он услышал металлический лязг. Полагая, что "фантом" уже грохнулся на крышу "Лиджета", Гера машинально схватился руками за голову. И лишь тогда до него дошло, что он слышал звук дверного запора.

– Идио-о-от! – заорал Гера, опять хватаясь за штурвал. – Закрой немедленно дверь! Вонючка! Червяк! Слизняк! Вошь!

Он почувствовал движение холодного воздуха в кабине. Что задумал Дикобраз? Неужели решил отстреливаться от "фантомов" своим кривым пистолетом, стреляющим горохом? "Лиджет" еще не вышел из крена, ему уже не хватало скорости, чтобы удерживаться в горизонтальном полете, но Гера не мог толкнуть вперед рычаги тяги при открытой двери. Ничего не оставалось, как выпустить закрылки… На восемь градусов… На сорок… Закрылки со звонким свистом медленно выдвигались из полости крыльев, будто самолет, уподобляясь кошке, выпускал когти.

– Закрой дверь!!

Дикобраз не реагировал. Краем глаза Гера увидел, как мимо правого борта, стремительно увеличивая скорость, пронесся "фантом". Из реактивного сопла вырывался малиновый форсажный конус. Уйдя в отрыв, истребитель вдруг взмыл вертикально вверх и сделал "свечку". От таких воздушных пируэтов у Геры дух захватило. Что это за выкрутасы? Решили на прощанье показать свои возможности?

– Ты видел?! – крикнул за спиной Геры Дикобраз. – Ты видел, как я его?! Fuck you! Козел! Знай наших!

Гера на секунду обернулся и чуть не закричал от страха. Перед ним стояло белое чучело. Лицо, взлохмаченные волосы и наполовину оторванная борода Дикобраза были густо засыпаны мукой. Посреди этой белой маски счастливо моргали два черных глаза.

– Ты что?! Ты что там творишь, Санта-Клаус гребанный?!

– Да я решил им стекла мукой припорошить! – возбужденно закричал Дикобраз. – А они, видно, подумали, что я их сибирской язвой травлю. И как врубили форсаж!

"Теперь нам точно кранты!" – подумал Гера и посмотрел в левое окно. Один из истребителей уходил в сторону, чтобы дать по "Лиджету" прощальный залп. Надавив на штурвал, Гера снова заставил «Лиджет» нырнуть вниз и сделать левый вираж. Тотчас рядом с правым бортом что-то ярко вспыхнуло и раздался оглушительный хлопок.

– "Пьярко", я "Лиджет" SD030! – с отчаяние крикнул Гера в микрофон. – Самолет подвергся нападению истребителей! Прошу сопровождение на экстремальную посадку!

Никто его не слышал. "Лиджет", стремительно теряя высоту, несся прямо на желтую полоску берега, и остров, похожий на огромную зеленую кочку, увеличивался в размерах. Гера рванул рычаг посадочного механизма, выпуская шасси, врубил посадочные огни, но это было лишь неосмысленным проявлением желания приземлиться. Он уже отчетливо видел барашки волн под собой, и растущую прямо на глазах тень "Лиджета". Земля была уже так близко! Гера включил спойлеры, и самолет стал резко гасить скорость… Все было готово для посадки. Но куда садиться? На узкий пляж, на скалы, в джунгли?

Гера посмотрел по сторонам, но крылатых чудовищ ни справа, ни слева не было. Тогда он задрал голову. В сумеречном вечернем небе висел маленький крестик. Он быстро увеличивался в размерах, но Гера лишь в последнее мгновение понял, что это значит. "Фантом" делал боевой заход! Он пикировал с огромной высоты прямо на "Лиджет", подобно тому, как коршун пикирует на мышь. Понимая, что жить ему осталось несколько мгновений, Гера зажмурился и лег грудью на штурвал.

"Лиджет", послушно клюнув носом, тотчас коснулся колесами океана. Это произошло в тот момент, когда "фантом" дал ракетный залп. Чудовищное сопротивление воды мгновенно погасило скорость «Лиджета», и только потому он опоздал на встречу с ракетой. Мощный взрыв поднял столб воды в том месте, куда навел перекрестие прицела военный летчик, и от ударной волны лобовое стекло "Лиджета" рассыпалось, будто тонкая льдинка. Откуда-то из салона донесся истошный вопль Дикобраза. С оглушительным ревом "фантом" вышел из пике и, сотрясая воздух, понесся по большой дуге над береговой полосой. Второй истребитель с опозданием дал по "Лиджету" очередь из пулемета и тоже заложил вираж.

Ломая крылья, серебристая птичка несколько раз тяжело прыгнула по волнам, затем задрала нос, будто в агонии пыталась взлететь, и подобно дельфину рухнула хвостом вниз. Подняв тяжелую волну, она, наконец, легла на брюхо и стала медленно погружаться в пучину.

Глава четырнадцатая

Ночь примирения

Гера не помнил, каким чудом он выполз на берег. Единственное, что четко отложилось в его памяти, это то, как острые края битого лобового стекла рвали ему майку и брюки, когда он выбирался из тонущего самолета. Сколько он плыл до берега, почему его,