Я сделала следующую запись:

«Что отличает подростка от взрослого?

В первую очередь это предусмотрительность и недоверчивость. К сожалению, это не обо мне.

Я повелась на красивое личико и каплю внимания, когда он в первый раз три года назад улыбнулся мне. Я сразу растаяла. С того времени мои мечты были лишь о нём. Он был моим вдохновением. Я грезила, что одним днём мы будем вместе, в моём животе появятся бабочки, а сердце начнёт петь. Затем он позовёт меня на выпускной, и мы весь вечер будем гулять и разговаривать.

Как же я ошибалась…

Я всё время не видела того, что было у меня под носом. Он – избалованный ребёнок, что привык к роскоши, обильному вниманию со стороны девушек. Его ничего не заботит, кроме своего собственного счастья и регулярной удовлетворённости. Люди для него – прислуги, что выполняют все его прихоти. К счастью, я привыкла ценить себя, и поступить со мной так я бы никогда и никому не позволила.

Порой, ошибки стоят нам слишком дорого. Я чуть не совершила эту ошибку. Мне хорошо, что я не дала ему обойтись со мной как с последним мусором.

Дилан меня предупреждал, а я не послушала. Он знал, а я, упираясь, сделала всё сама, как считала нужным. В том, что мне сейчас плохо, виновата только я. »

Я замерла, будто не знала, что дальше написать, хотя в моей голове было ещё много мыслей насчёт всего произошедшего. Я поставила кончик ручки на новую страницу. Моя рука застыла. Затем, не понимая происходящего, я начала писать.

«Смогу ли я когда-то снова любить? Порой, мне кажется, что нет. В момент я разочаровалась в прекрасном, по описанию людей, чувстве. Будет ли когда-нибудь со мной рядом человек, с кем я буду чувствовать себя прекрасно?»

Я остановилась и посмотрела на слово, которое написала ниже.

«Дилан.»

Сидя в оцепенении, я задавалась вопросом, зачем вообще о нём вспомнила. Ведь мы постоянно ругаемся. Когда мы рядом друг с другом, возникает либо ссора, или разряд. Я вспомнила момент, когда он обнял меня. Ничего не произошло. Почему? Теперь это единственный вопрос, что звучал у меня в голове. Есть ещё один пункт, с которым мы никогда не сталкивались.

Начав вырабатывать электричество, всё заканчивалось на положительных или отрицательных частицах. Но есть и нейтральные. Я не знаю, что способствует их выбросу, но нам придётся с этим разобраться.

Я убрала ручку в рюкзак, затем захлопнула дневник и тоже засунула подальше. Мои глаза пробежались по сторонам. Людей стало немного больше, в большинстве своём это были подростки. Учебное время закончилось. Я медленными шагами пошла домой, внимая последнее спокойствие вокруг, вскоре понимая, что пора вернуться в реальность.

Ноги привели меня к дому. Машины Аманды у входа не было. Я удовлетворённо выдохнула. Мне не хотелось сейчас излишнего внимания. Я подошла к двери, достала из кармана юбки ключ и открыла дом.

Всё было как прежде: стены, покрашенные под светлое дерево, мятный диван посредине гостиной, перед которым стоял большой телевизор. Справа была кухня со столом в центре, а лестница прямо за стенкой вела в наши комнаты.

Я безжизненно поднялась по лестнице, добралась до своей комнаты, после чего переоделась в домашнюю одежду. Мне на глаза попалась книга, что не могла прочитать уже долгое время. Я взяла её в руки, открыла на первой странице, и чтение поглотило меня, что не заметила, как быстро пролетело время. За окном было уже темно. Желая побыстрее закончить этот день, я опустила веки и погрузилась в сон.

Всю ночь я не мог уснуть. Мои мысли были заполнены случившейся ситуацией. Мне было интересно, как она себя чувствует, что делает, с кем проводит это время. Понадобилась вся моя сила воли, чтобы закрыть глаза и поспать несколько часов. В семь утра я не вытерпел и встал с кровати.

Я умылся, побрился, спустил немного дорогого одеколона. Обычно меня не сильно волнует, как я оденусь, но не сегодня. Я встал перед шкафом, полным рубашками, футболками, куртками и кофтами. Примерна полчаса я выбирал лучшее сочетание, и в конце концов остановился на белой футболке, поверх которой надел рубашку, не застёгивая пуговиц. С низом было всё проще – обычные рваные джинсы. Я подвернул рукава у рубашки и посмотрел в зеркало. Надеялся, Кристен оценит мои старания.

Я спустился вниз на завтрак. В столовой сидели отец, читая новости на планшете, и Шарлотта, что разговаривала, видимо, со своими подругами. Я тихо сел напротив папы. Мне принесли завтрак.

– Доброе утро, Дилан, – строгим голосом сказал папа.

Я поднял глаза.

– Привет, пап. Как наша компания?

Отец усмехнулся. Его взгляд стал более доброжелательным. Примерно что-то похожее возникало, когда мы не ссорились.

– Наши акции возросли. – Он закрыл планшет и повернул голову ко мне. – Я тебе, наверное, не рассказывал, но станция, которую я не так давно купил, способна вырабатывать много эффективной, но дорогой электроэнергии. Представь, как это нам окупится!

Отец говорил об этом с неописуемым восторгом. Он любит выигрывать. Я решил перевести тему.

– Пап, помнишь, как меня ударило током? – На его лице забродило беспокойство, и он начал оглядываться по сторонам. – Ты что-нибудь узнал?

Он отодвинул от себя тарелку, взял планшет в руки, обошёл стол и подошёл ко мне.

– Пошли, поговорим в моём кабинете.

Когда разговор переходил черту дозволенной серьёзности, отец обычно шёл за свой стол и в приватной обстановке продолжал беседу. Я знал, что важно, поэтому положил вилку на стол и быстро последовал за отцом.

Мы прошли в сторону его спальни, а затем резко развернулись налево. Передо мной была массивная деревянная дверь, на которой был вырезан семейный герб: орёл, расправивший свои огромные крылья, сидящий в гнезде. «Сила человека исходит из его семьи», – так постоянно говорила мама. Любящий человек может гораздо больше, чем тот, кто этой любви лишён. Герб мы не меняли, даже несмотря на то, что воспоминания о том, как отец с мамой его придумывали, доставляют огромную боль.

Папа достал ключ и вставил его в скважину. Замок пару раз щёлкнул. С резким скрипом дверь открылась. Я окинул взглядом кабинет. На противоположных стенах стояли книжные шкафы с заполненными полками. В центре комнаты стоял большой стол, позади которого были панорамные окна.

Я оглядел стол, словно он не был мне знаком: мощный компьютер, аккуратно сложенная стопка бумаг, органайзер и ещё некоторые мелочи. Обойдя стол, я сел на тёмный диван, стоящий напротив стола. Отец по привычке сел на своё рабочее место.

– Дилан, дело серьёзнее, чем мы думали, – глухим голосом сказал он.

Я напрягся и поёрзал на диване, затем опёрся локтями на колени и посмотрел в сторону папы.