Теперь понятно почему у её приятелей такие грубые и жёсткие руки. Это ж сколько лет надо играть, что бы нажить такие твёрдые бесчувственные мозоли?

Женя снова проиграла простенькую мелодию и увлекшись не услышала, как на балюстраде хлопнула дверь.

— А говорила, что играть не умеет? — хихикнул Мартин.

— Эй, ты! Раз*ебайка, — завопил Ольгерд, — а ну, поставила гитару на место.

Женя испуганно отпрянула, не зная, что последует за гневным воплем. Она невольно сжалась в комок и почувствовала, как сердце моментально ухнуло в пятки. Она отпрянула к стене и уставилась на парней расширенными от ужаса глазами.

— Тихо. Ты чего так испугалась? — Мартин примирительно выставил ладони вперёд, — ну, же, сестричка!

После совместного отдыха на озере, между Мартином и Женей установилась своеобразная игра. Полушутливые отношения, где Мартин разыгрывал роль заботливого старшего брата, а Женя послушно внимала его наставлениям. На самом деле, она действительно была искренне рада, что прилепилась к более сильному. Будучи по жизни человеком ведомым, она относилась к этим игривым хлопотам более, чем серьёзно, тогда как Мартин всего лишь играл роль. Иногда Жене казалось, что при всей своей нарочитой открытости, Мартин редко бывает откровенен и за нравом расп*здяя и балагура скрывается чувствительная и проницательная натура.

— Не сердись на Ольгерда. Просто инструмент для музыканта это очень важно. Порой гитару выбирают тщательнее, чем девушку. Можно?

И Мартин вопросительно посмотрел на друга. Ольгерд проворчал, что-то недоброе, но утвердительно кивнул головой.

Мартин забрал у Жени гитару, присел на край дивана и пристроив инструмент на колено, тщательно подкрутил колки.

Мелодия, которую он сыграл, была вовсе не пронзительной и не грубой, как Мартин играл прежде. Жене услышалось в песне, что-то не просто грустное. Скорее смущенное. Как будто человек испытывал неловкость за своё благополучное равнодушие. Завуалированное и пристыженное чувство досады на самого себя.

— Это классика? — тихо поинтересовалась Женя, когда Мартин закончил играть и вернул гитару притихшему Ольгерду.

— Классика, — передразнил он и с видом оскорблённой добродетели, понес гитару на место, — тоже мне знаток!

— Считай, что уже классика, — Мартин встал, — Фил Коллинз. Ещё один день в раю.

— Мне показалось, это, какое серьёзное произведение.

— Серьёзней не бывает, — Мартин хмыкнул, встал и начал разбирать принесённые покупки.

— Кстати, я хотел поговорить на счёт твоей фотосессии. Она произвела впечатление. Почему бы тебе не попробовать развивать себя в этом направлении? Это всяко лучше, чем таскаться с коробом по улицам.

— Перестань. Это просто была маленькая благодарность. Ерунда. Ничего стоящего.

— Благодарность? — переспросил Мартин и многозначительно осклабился. Женя почувствовала, как он сжал её руку, — хм, я бы принял её в другой форме…

Женя вдруг почувствовала, что у неё защипало глаза. Стал бы Игорь так заботиться о её карьерных потугах. Скорее наоборот. Со стороны Мартина просто дежурная похвала, но на пути к нормальной жизни для неё важен даже самый крошечный шаг. А получается, что она постоянно сравнивает Мартина и Игоря между собой и выводы почему-то не в пользу последнего. И порой у неё такое ощущение, что весь этот побег был затеян ни с целью скрыться от домашнего тирана, а доказать ему, что ты чего-то стоишь.

— Лучше расскажи, как у тебя дела? — Женя поспешно переменила тему.

— Прикинь мы едем на фестиваль.

— Да, ты, что? Вас всё-таки утвердили?

— Ага, — Мартин переложил продукты в холодильник и с шумом встряхнул пакет, — я разве тебе не рассказывал?

Его бородатая физиономия сияла такой неподдельной радостью, что Женя невольно заулыбалась в ответ. На самом деле, вместе с радостью за близкого человека она ощутила целую гамму чувств, которые были далеки от позитивных.

Она откровенно завидовала. Жадно и ревностно, проклиная свою судьбу и мучительно стесняясь нынешней работы.

— Пока не рассказывал.

При Игоре её журналистские амбиции трусливо помалкивали, но сейчас Женя испытала такую досаду и разочарование, что почувствовала, как предательски защипало глаза.

— Конечно малая сцена и всего двадцать минут, но надо же с чего-то начинать. Я уже убегался утрясать всякие формальности.

— Поздравляю! Это очень значимый шаг в вашей карьере.

Женя не смогла сдержать огорчения и её слова прозвучали более, чем кисло.

Несмотря на ликование, что выпирало со всех сторон, Мартин заметил Женино состояние и великодушно пояснил:

— Между прочим, это благодаря твоей фотосессии. Когда на радио Ураган проводили отбор участников, обратили внимание именно на фотки. Решили, что мы будем смотреться на сцене импозантно.

— Здорово. Только радио Ураган звучит, как-то странно. Как будто название метеорологической службы.

— Ничего подобного. Самое подходящее название для Рок-радиостанции. Там, кстати, мой босс работает.

— Это тот который владелец бара?

— Ага.

Мартин ловко откромсал от хлеба пару ровных кусков и начал тщательно намазывать их маслом.

— Сейчас наделаю национальных бутербродов. Пробовала, когда-нибудь? Ржаной хлеб, тонкий слой масла, ломтик копчёной салаки и веточка укропа.

— Ты так вкусно рассказываешь. У меня даже слюнки потекли. А это не слишком жирно копчёная салака и сливочное масло в одном бутерброде?

— В самый раз. Именно в масле весь секрет, сестричка. Сладко-сливочное и очень тонким слоем. Открывай рот. Ну, как?

Как давно за ней не ухаживали. Она давно отвыкла от ощущения, что о ней тоже можно заботиться. Делать милые приятные пустячки или просто