Дорога до репетиционной точки показалась непозволительно короткой. Женя оттягивала тревожный момент до последнего, но, когда в лабиринте старых улочек показалось знакомое здание, она почувствовала холодок в животе. Постоянная настороженность сделали из Жени почти провидицу. Она могла предугадать настроение мужа только по одним своим ощущениям. Сосущий ледяной комок обычно предвкушал сладкую любезность на публике и жестокие разборки без свидетелей.

Но сейчас ничего не поделаешь. Она сама вписалась в это странное знакомство, а столь желанное общение просто не оставляет ей выбора.

Она и не представляла, что новая жизнь, свободная от насилия и зависимости окажется такой непростой.

Парней она застала за спешными сборами каких-то вещей.

— А, привет! — коротко бросил Тонька и тут же кинул в Женю, каким-то пакетом, — лови!

— Что это? — Женя едва не уронила большой мягкий кулёк от которого одуряюще пахло специями.

— А хрен знает, — Тонька беспечно пожал плечами, — то ли мясо с приправами, то ли приправы с мясом, — спроси у Мартина.

— Куда это нести?

— В машину. Хотя стой. Лохматый сюда хотел ещё, что-то положить.

Женя пропустила прозвище Мартина мимо ушей и осторожно заглянула в мешок. Упаковка овощей. Пластиковые ножи и вилки. Куча мятых бумажных салфеток. Похоже её приятели собираются на пикник.

— Вы за город?

— Угу, — Тонька кивнул головой, — ладно, клади в багажник, а я пойду за пледами.

Последнюю фразу Тонька сказал совершенно спокойным будничным голосом, но Жене внезапно стало грустно.

Только сейчас она поняла, как сильно хочет в их компанию. Что с ними не надо продумывать каждое слово. Не надо переживать из-за слишком скромного наряда. Что можно быть самой собой. Громко и беззаботно хохотать над дурацкими рассказами Мартина и незатейливыми грубоватыми шуточками Ольгерда. Можно безнаказанно смеяться, веселиться, шутить и совершенно не бояться последующих разборок дома. Но, как об этом заявить? Как стать столь наглой, что бы беспардонно напроситься в компанию лишним человеком. Бесполезное интеллигентное воспитание. То над, чем другой человек даже не задумается, для Жени становилось непреодолимой преградой. Тем более она толком не извинилась за своё недавнее внезапное вторжение, а уже напрашивается на новые посиделки.

— Знакомься это наш новый басист, — Мартин появился из помещения студии в компании высокого длинноволосого парня. Довольно скромного, невыразительного и примечательного лишь длиннющей блондинистой гривой, — Эрик. Мастер сустейна, между прочим. Рикенбекер.

Женя понятия не имела, что такое Рикенбекер и сустейн, но судя по интонации Мартина поняла, что это две очень крутые вещи.

Угораздило же её познакомится с рок-музыкантами.

Но, как всё-таки хочется поехать вместе с ними.

— Слушай дальше, — Мартин повернулся к Эрику и продолжил свой трёп:

— Поехали мы однажды на это самое озеро всей семьёй и взяли с собой дедушку. Сидим отдыхаем.

А дедушка принял на грудь. Раз, другой. Он мастер по этому делу и пошёл освежиться в заведение. Там на въезде есть такой зелёный домик. Увидишь, когда будем проезжать. Ушёл. Нет и нет. Мы уже забеспокоились.

Наконец, возвращается и, прошу прощения, весь в дерьме. Мама его и спрашивает, что случилось. А дед и говорит, мол, когда мочился, наклонился слишком сильно и его вставная челюсть возьми да и нырни в дырку.

— Ну, а что ж ты так долго? — спрашивает мама.

А дед отвечает:

— Понимаете, сунул руку за челюстью, вытащил три, так пока примерял…

Сдержанный смех Жени утонул в откровенном гоготе парней. Надо отдать Мартину должное. Рассказчик он от Бога. Любую, даже самую не смешную ерунду может преподнести в виде отличного анекдота. Туалетную историю про дедушку он рассказал с таким трагическим видом, что Женя не сдержалась от одного его вида.

— Пледы взяли, — Мартин заглянул в багажник, — отлично. Эх, хорошо бы гамак. У тебя случайно нет гамака?

И он повернулся к Жене. Кажется настал удобный момент.

Она помотала головой и пробормотала пересохшими от волнения губами:

— Можно тебя на минутку.

Они отошли за угол дома, подальше от любопытных глаз и Мартин торопливо поинтересовался:

— Что случилось?

— Мартин, я это…хочу извиниться…

Сколько раз в жизни ей приходилось бормотать перед Игорем слова оправдания. Не счесть.

Женя не знала куда деваться от внезапно нахлынувшего волнения. В животе снова стало холодно. По спине потёк ручеёк противного ледяного пота. Надо взять себя в руки. Она ни сделала ничего плохого. Ей не чего стыдиться и бояться.

— Тогда ночью, когда меня преследовал сын хозяина и я завалилась к вам в студию.

— А, ну, да, — Мартин рассеянно мотнул головой, — и, что?

Она беспомощно передёрнула плечами, не зная, как понятно объяснить своё поведение и смешалась окончательно. Молчал и Мартин.

Внезапно Женя поняла, что наступившая пауза слишком затянулась. Стала невыносимо напряженной и звенящей, а сама она непроизвольно пялиться на губы Мартина, на ещё нетронутую загаром грудь, виднеющуюся в разрезе олимпийки, на рыжеватые локоны небрежно разбросанные по плечам. Странно, еще совсем недавно она посчитала его слишком простым. Слишком примитивным. Но сейчас неожиданно пришло понимание, что ей по душе такая грубоватая красота. Что на него приятно смотреть и это созерцание вызывает совершенно забытое, давно придушенное желание ласки. Примитивное, почти низменное, но пробивающее огрубевшую кожу насквозь.

— У тебя точно нет гамака? — Мартин гнул своё, — подумай. Может у кого-то знакомых?

Женя почувствовала, как