которому вы дали бесспорные доказательства вашего чувства, которого вы обнимали так пылко, так страстно и который на ваши ласки отвечал вам столь же нежно. Любовь слишком неразрывно соединила наши сердца: что бы вы ни делали, я не думаю, чтобы вам удалось победить столь сильную и столь отрадную нам обоим страсть. Вы пишете мне в таких выражениях лишь для того, чтобы испытать меня, или ежели вы это делаете без умысла, ваша ненависть и суровость столь мало обоснованы, что не могут долго длиться. Не обвиняйте меня в пренебрежении и равнодушии. Я призываю небо в свидетели того уважения и той привязанности, какие я к вам всегда испытывал. Ежели в письмах моих я заверял вас в дружбе, то всегда почтительно и с искренней преданностью; ежели вы получили бы все мои письма, вы убедились бы в неправоте того, что мне написали. Я полагаю, что ваши уважаемые родственники и мать-настоятельница вашей обители, которым наша любовь внушала подозрения, сговорились между собою и вручили вам ложные письма вместо моих ответов на ваши, которые я получил с радостью и прочел с наслаждением. Это понуждает меня не писать вам более во избежание неприятных последствий, а выехать через две недели, дабы повстречаться с вами в Португалии. Даю это обещание увидеться с вами как можно скорее и умоляю вас обрести покой и дать волю вашему чувству любви, а не чувству ненависти. Ежели вы многое себе уяснили, вам должно стать понятно, что я питаю к вам почтение, уважение и любовь, а отнюдь не противоположные чувства. Я никогда не испытывал иного сильного влечения, кроме как любить вас, служить вам и восхищаться вами. Окажись я столь неблагодарным, что пожелал бы вас покинуть после всех доказательств вашей любви ко мне, я бы сумел это проявить до моего отъезда либо словами, либо охлаждением к вам, или же я прибег бы к услугам доны Бритеш или иной наперсницы, дабы побудить вас не писать ко мне, или я попытался бы разубедить вас в моем чувстве, не отвечая вам на письма, или же под каким-либо благовидным предлогом я притворился бы, что вынужден жить во Франции, дабы вас более не видеть. Прибегнул ли я ко всем этим уловкам? Обманул ли я вас своими речами? Ощутили ли вы во мне какую-то холодность? Обратился ли я к кому-либо за услугами, дабы заставить вас отвергнуть мою любовь? Разве вы ко мне не писали? Разве я не получал ваших писем и не отвечал вам на них? Разве я искал случая поселиться во Франции без вас? Разве я говорил вам, что не хочу возвращаться в Португалию? Давал ли я вам повод быть недовольной мною? Не раскрывал ли я перед вами истинных чувств моей души? Погрешил ли я против учтивости, любви и уважения к вам? На что же вы сетуете? в чем вините меня, и что же в конце концов я вам сделал, что вы стали столь жестокой ко мне? Отбросьте ваши заблуждения, сударыня, и не считайте меня способным на такую низость, как забыть вас. Не приписывайте мне все дурные качества, о которых вы упоминаете, и сочтите меня достойным всей той любви и нежности, которую вы питаете ко мне. Не ждите, что я дам вам повод меня забыть: эта милость, о которой вы меня просите, способна лишь огорчить меня и разжечь во мне еще большую страсть. Правда, мне тяжко было читать ваше письмо, но лишь по причине ваших упреков, угроз, вашего презрения, дурного отношения ко мне и того отчаяния, в которое вы меня повергаете. Не будь этих огорчений, какую радость, какое огромное удовлетворение я испытал бы, получая от вас вести! Нужды нет! Как бы сурово вы со мною ни обращались, я хочу утешить себя в надежде, что мне удастся смягчить ваш гнев. Я терзаюсь вашим презрением и негодованием, но со временем рассудок вернет покой вашей душе и заставит вас признать, когда я появлюсь перед вами, что вы жестоко обидели неповинного. Почему вы требуете, чтобы мне не было дела до ваших поступков? Кто может с большей справедливостью судить о них, кроме меня? Неужто вы сомневаетесь в моей скромности? Разве вам неизвестно, до какой степени я принимал близко к сердцу все, что касалось вас, не докучая вам своей назойливостью? Я отлично знаю, что вы весьма благоразумны, что вы прямодушны во всем, что предпринимаете, и что ваши поступки безупречны; ежели я осведомился о том, что вы делаете, то лишь затем, чтобы восхищаться мудростью ваших советов, осмотрительностью вашего поведения и искусностью всех ваших начинаний, с которыми вы управляетесь с такою чудесной легкостью, что этому можно лишь дивиться и поражаться. Однако, коль это вас задевает, я готов не проявлять к этому интереса лишь для того, чтобы вам повиноваться. Что я могу сделать еще, дабы вернуть себе ваше расположение, побудить вас благосклонно отнестись к моей страсти и продолжать быть со мною нежной? Приказывайте, я готов вам повиноваться скорее ради того, чтобы окончились претерпеваемые вами мучения, нежели ради того, чтобы прекратились мои горести. Я с радостью переношу все страдания, которые связаны с вами, ваше самое суровое обращение со мною способно лишь сильнее привлечь меня к вам. Я воздаю вам благодарность даже за ваше дурное отношение ко мне: оно только разжигает мою страсть и делает ее более пылкой; я рад терпеть подобные муки, лишь бы мое страдание принесло хоть какое-нибудь облегчение вашим горестям и хоть чем-то порадовало бы вас. Дай-то бог вам жить счастливо и спокойно с полной уверенностью в моей любви! Выказав мне столь великую неприязнь, вы обещаете, что не будете меня ненавидеть: это очень любезно с вашей стороны; но я возьму на себя смелость сказать вам, что вы проявили бы большую справедливость к моей любви, ежели бы вы любили меня по-прежнему, ибо я не сделал ничего неугодного для вас. Я убежден, что вы можете найти любовника, у которого будет больше достоинств, нежели у меня, но твердо уверен, что вы не найдете ни одного, который был бы вернее и постояннее меня. Ваша страсть для меня всесильна: она зажгла во мне любовь, она овладела вами и мною всецело и ни на минуту не покидала меня. Вы тому свидетельница, ибо признаете, что нельзя забыть первопричину безумных порывов, на которые мы способны; что влечение сердца всегда связано с предметом его первой любви; что первоначальные образы не могут