Между прочим, выставка Веронике понравилась, что было совершенно неочевидно. Она, много всего на своей работе повидавшая, давно научилась воспринимать окружающий мир со здоровым цинизмом и относиться ко всему сдержанно. Что ничуть не мешало ей, когда надо, распускать сладкие слюни в хвалебных статьях. Но тут ей действительно понравилось. Это был не показ, не дефиле – просто небольшая, почти кулуарная выставка, две комнатки где-то в глубине Дома Художника, ни афиш особенных, ни рекламы. Хотя народу все равно пришло – не протолкнуться. Представлены там были платья, только платья, просто – платья, но все разные и какие-то... Необычные. Даже ко всему привычная Вика не могла, пожалуй, с ходу подобрать правильные слова, чтобы их описать. Что-то такое там было, что задевало более глубокие слои – не сказать бы: «Души», подумалось ей, – засмеют ведь. С одной стороны, вроде все очень просто, ну тряпки и тряпки, а вот поди же. А главное, при всей кажущейся обычности, совершенно невозможно было представить, что такое платье можно надеть. Надеть, и ходить в нем, разговаривать и пить чай. Не потому, что они были какие-то уж чересчур навороченные, скорее даже наоборот, платья казались удобными и, опять же, простыми, но что-то в них было недоступное, что-то отторгающее и одновременно притягательное... То ли материал был каким-то необычным, то ли крой – действительно гениальным, но казалось, что платья живут и дышат. Их хотелось потрогать, что, кстати, было на выставке строжайше запрещено... Словом, Вике понравилось.

– Надо бы, – подумала она, перелистывая блокнот, – найти кого-нибудь, кто их покупает и носит, и поинтересоваться впечатлениями. Интересный, кстати, штришок получится. Не забыть попросить у нее адреса клиентов.

Вероника развернула конверт с фотографиями, которые делала на выставке. К сожалению, снимки вышли какие-то смазанные, нечеткие, на них только разве что цвет удалось ухватить, да и то какой-то искаженный. Она, конечно, не профессионал в смысле фотографии, и щелкала обычной мыльницей, но вообще-то странно. Обычно у нее получалось. Не типографское качество, но для работы годилось, а тут надо же – ни одного кадра приличного. Ничего страшного вообще-то в этом нет, для статьи все равно фотограф будет съемку делать, но с художниками всегда легче разговаривать, имея картинки под рукой. Придется на месте смотреть, или альбомы просить.

Вероника сложила бумажки, допила остывший кофе, дожевала бутерброд, глянула на часы. Пора собираться. Опаздывать никак нельзя, а ей из спального района добираться не близко. Когда уж Сережка предложит ей перебраться к нему? Она уж не говорит – пожениться, хоть бы так жить позвал. Во-первых, там центрее, а потом – он бы ее на работу на машине бы подвозил, на свою-то машину она еще не скоро заработает.

Интересно, что бы такое одеть? Вообще-то Вика обычно бегала в джинсах и маечках, а по холоду – в свитерках, особенно не задумываясь. Хотя это так только кажется, что не задумываясь, а на самом деле и джинсы, и маечки были не такими простыми, и стоили – ого-го, и голову все время приходилось еще как ломать, что бы такого придумать. Но ничего не поделать, положение обязывает. Но вот сейчас... Дизайнеры – они такие, их не удивишь свитерком из Наф-нафа, тут надо что-то понавороченней. А может, наоборот? Никаких наворотов, все простенько и со вкусом? Джинсы, они и есть джинсы.

Модная дизайнерша жила в районе, который старые москвичи называют между собой тихий центром. Старый кирпичный дом, высокий деревянный подъезд. Ни кода, ни вахтера не оказалось, и Вероника, готовившаяся к долгим объяснениям, куда и зачем она направляется, была даже самую малость разочарована. Что это за знаменитость, к которой можно вот так запросто с улицы войти. И потом, что греха таить, ей ужасно нравилось произносить, представляясь, пускай даже вахтеру, вслух слова: «Корреспондент журнала „Слимфаст“«.

Ну да ладно. Чай, не в последний раз. Вика быстренько вбежала в подъезд, стряхнула с куртки снежок – рано в этом году зима началась, только конец ноября, а уж вон сколько снегу навалило – и поднялась по первому лестничному пролету. Тут на площадке висели почтовые ящики, и светила красным глазом кабина лифта, старого, допотопного, с сетчатой шахтой и массивными железными дверями. Вика нашла на ящиках нужный номер квартиры, прикинула, какой этаж. Выходило – третий. Лифт был занят, и она решила не дожидаться, подняться пешком. Во-первых, не так уж и высоко, а во-вторых, не в ее ли журнале в каждом номере девушкам советовали бегать по лестнице для заботы о фигуре? Ей это, правда, без надобности, с фигурой у нее и так все в норме, но все равно... И она бодро поскакала по ступенькам.

Снаружи квартира, как и подъезд, выглядела неухоженной. Дверь была не то что не железной, но даже и не оббитой, просто крашеной, деревянной. Вероника даже засомневалась, туда ли пришла. Достала на всякий случай блокнот, проверила адрес. Нет, все сходится, сюда. Ну ладно... Мало ли какие причуды у художественных натур? А потом, может, дизайнерша и живет-то вовсе не тут, может, это у нее студия, или еще что...

Вика решительно нажала кнопку звонка. Где-то за дверью зазвенел колокольчик. Странный такой, тоненький, будто правда колокольчик, а не городской звонок. Но дверь не открывалась, и никаких шагов тоже не слышалось. Вика подождала минуту, другую. Черт, неужели правда ошиблась? И времени уже нет. Она решительно позвонила еще раз.

– Входите, открыто, – вдруг прошелестел у нее прямо над ухом тихий ласковый голос. Вика обернулась, но за спиной никого не было. Когда она снова повернулась к двери, та оказалась чуть приотворенной. Странно это все. Толкнув створку, Вика нерешительно шагнула в квартиру.

Дверь открывалась в крохотную прихожую, большую часть которой занимала странная круглая деревянная вешалка, вся заполненная шубами и чем-то плюшевым. Дальше за вешалкой открывался длинный коридор. Все это тонуло в полутьме, свет маячил только где-то в конце коридора. Ее никто не встречал, и что делать – было совершенно непонятно.

Вика потопталась немножко в прихожей, изображая тщательное вытирание ног, потом сняла куртку, решительно воткнула ее на вешалку между шубами и двинулась вперед по коридору. Довольно быстро она увидела справа от себя двойные белые двери, из-под них пробивалась тоненькая полоска света. Вика осторожно постучалась. Дверь распахнулась обеими створками во всю ширь, будто ждала ее, но никто так и не появился.

Вика вошла в открывшуюся комнату. Собственно, это она так подумала: «комнату», потому что чего еще можно ожидать в обычной квартире. На самом же деле это была скорее зала, именно так, не зал, а зала, большая, с высоченными потолками, огромными проемами окон, стенными нишами, гнутой старинной мебелью, бархатными портьерами и бог знает, с чем еще. Слегка остолбенев от открывшегося великолепия, Вика оглядывалась вокруг округлившимися глазами.

В помещении было не то чтобы темно, но как-то неярко. Окна были полузадернуты, и из-за портьер пробивалось, конечно, какое-то количество тусклого по-зимнему света, но его явно не хватало, поэтому на стенах, в изящно изогнутых светильниках-канделябрах горели свечи. Впрочем, приглядевшись получше, Вика поняла, что свечи были не настоящими, а электрическими – просто лампочки в форме свечей. И это было, пожалуй, оправданным, если брать в расчет остальных обитателей залы.