И открыла глаза. Было очень светло, она сидела в каком-то саду на качелях, над ней мелькали ветки деревьев, что-то цвело...

– Где я? – пролепетала ошарашенная Вика.

Откуда-то сбоку к ней придвинулось что-то воздушное, светлое и переливающееся, словно облако. Что-то мягкое, будто крыло, провело по лицу.

– Что со мной? – снова спросила Вика.

– Ничего хорошего, – ангельским голосом пропело облако, и Вика с удивлением разглядела в нем голубые глаза и острые черты дизайнера Ирины Андреевны.

– Я не нарочно, – пролепетала Вика, заслоняясь рукой.

– Я знаю, – черты Ирины проступали в облаке все яснее, одновременно свет мерк, цветы куда-то отступали, и вот уже вокруг них снова зеркало, зала, раскиданные платья... Вика лежит на кожаном диване, смятое платье под ней...

– Ирина Андреевна, извините меня ради бога, я, честное слово, не нарочно, – начала оправдываться Вика. – Я не знаю, что вдруг со мной случилось, а с платьем все в порядке?

– С ним-то все, – грустно кивнула сидевшая рядом с ней художница. – А вот с тобой – нет.

– Да нет, я вроде бы ничего, – запротестовала Вика, пытаясь подняться с дивана. – Голова закружилась, но уже все прошло. Ради бога, еще раз извините.

– Да это пожалуйста, – отмахнулась Ирина, – разве этим поможешь? Ты лучше успокойся, и слушай меня внимательно, раз уж так вышло. Вообще-то об этом не говорят, это... вроде тайны, ну да тебе теперь все равно.

– Как это? – не поняла Вероника. – Я, конечно, никому не расскажу, но мне не все равно. Что вы имеете в виду?

И Ирина ей рассказала.

– Я, – начала она, глубоко вздохнув и откинув с лица длинную прядь, – я на самом деле фея. Ну, волшебница, понимаешь?

Вика кивнула. Конечно, что тут непонятного? Все дизайнеры так о себе говорят.

– Феи, они, мы то есть, бывают разные, у нас тоже у всех своя специализация, как бы профессия. Кто-то по бытовым чудесам, кто-то по чувствам, кто-то временем занимается. А я всегда любила одежду. И внешние, и, так сказать, внутренние аспекты. Я не сразу начала этим заниматься, я думала, выбирала, долго училась, – продолжала Ирина. Говорила она медленно, постоянно делая паузы и явно подыскивая слова. Даже странно было, что о таких естественных вещах ей так трудно рассказывать. – Училась как раз на модельера, художника. Специализировалась по женщинам. Они мне как-то всегда больше нравились, мягче, пластичнее. И вообще лучше, внутренне, структурно. По крайней мере, мне так казалось.

У Вики стало кое-что проясняться. Ну, женщин любит, подумаешь, дело какое, бывает. Что уж так стесняться-то... А еще богема. Ей захотелось как-то поддержать художницу, успокоить, что ли.

– Вы не переживайте, – вставила она. – Я Вас понимаю.

– Ничего ты не понимаешь, – досадливо отмахнулась Ирина Андреевна. – Не можешь ты этого понимать, лучше сиди и слушай.

– Я когда закончила учиться, стала искать, где работать, выбрала ваш город. Он большой, порядка мало, поэтому материала много, есть, из чего выбирать. Жалко, конечно, бывает ужасно, такие женщины хорошие встречаются, да они все, считай, хорошие, некоторых даже дорабатывать не приходится, а что делать? И потом, мне кажется – лучше так, чем совсем. Все-таки что-то остается, существует.

Вика почувствовала, что запуталась.

– Что существует? – переспросила она. – Где остается?

– Остается здесь, – пояснила Ирина. – У меня. Так у меня и живут, я их никуда не отдаю.

– Кто? – пролепетала вконец потерявшаяся Вика. – Все эти женщины? Здесь? А где они?

– Да платья же, дурочка!

– А женщины? Я не понимаю... Это их платья?

– Это они сами. Я, наверное, плохо объяснила, но мне трудно. Непривычно, знаешь. Я первый раз это простому человеку рассказываю. В общем, люди, когда погибают, ну, умирают, там есть такой момент... Душа что такое, знаешь?

Вика кивнула.

– Ну вот. Душа покидает тело. Это понятно?

Вика снова кивнула.

– Тело остается. Но, кроме тела и души, есть еще сущность. Это тонкая такая субстанция, она даже не изучена толком еще до конца, да тебе и не надо. Тут важно только, что если с человеком не простились как следует, не оплакали, не схоронили – сущность пропадает. Душа – вверх, тело – вниз, а сущность – никуда, тут болтается. И такую сущность, если вовремя поспешить, можно уловить и трансформировать. С мужскими что-то другое, то есть получается что-то другое, я не вникала, а из женских выходят – платья. Теперь понятно?

Вика потрясенно молчала. Наконец, с трудом собравшись с мыслями, она выдавила:

– И что же... Все эти платья... Они тоже?

– Ну да. Я их собрала, сохранила. Им тут хорошо...

– Как вы могли?! – Возмутилась вдруг девушка. – Живые женщины, а вы из них... Кунсткамеру какую-то!

– Да нет же, – фея оставалась спокойной и чуточку грустной. – Не живые. Они все умерли, причем не своею смертью, не дома... Ну ты ж не маленькая, знаешь небось, как бывает...

– Знаю, – согласилась, внезапно остыв, Вика. – Вот и Ленка, подружка моя... Ирина Андреевна, – пришла ей в голову новая мысль. – А можно узнать, кем они были раньше, ваши платья? Может, Ленка моя тоже тут?

– Может быть. А что с ней случилось?

– Пропала. Ушла из дому, и все. Не вернулась.

– Давно?

– Да где-то полгода уже.

– Полгода... Елена... А что она в жизни делала?

– Да ничего толком не делала. Дурака валяла. Но вы не думайте, она хорошая была, Ленка, – спохватилась Вика, вдруг испугавшись, что фея может плохо подумать о подружке.

– Знаю я, о ком ты говоришь. Да собственно, вот оно, – и с полу было поднято то самое, черно-белое платье, из-за которого все и началось.

– Ленка... – У Вики перехватило дыхание. – Так вот почему меня к нему так тянуло...

– Очень возможно, – кивнула фея. – Платья – они такие. Да их-то можно понять, бедняжек, им тоже хочется человеческого, не души, так хоть тела... А тем более – знакомого встретить... С тобой вот только теперь... – И она, не договорив, вздохнула.

– А что со мной, – встрепенулась Вика. За всеми открытиями последних минут она напрочь позабыла о собственной судьбе. – Вы хотите сказать – это как-то... влияет?

– И еще как. Ты же влезла в чужую сущность, да еще в трансформированную, а это даром не проходит. Одна сущность – одна судьба. Ты теперь, строго говоря, тоже почти платье. Хорошо еще, застежку застегнуть не успела, да я прибежала быстро, а то бы мы с тобой тут и не разговаривали, лежала бы с подружкой рядом на диванчике, я и заметила бы, может, не сразу...

– А что теперь? – голос у Вики куда-то пропал.