— Ну-ну. А что сам Брунар?

— Звонил.

— Ты переговорила с ним насчет доверенности?

— Нет. Как-то выпало из головы.

— Хочешь сказать, передумала? Пингвины побоку?

— Нет, не в этом дело! Видишь ли, вчера приезжал Дюлен…

— Вчера? Но он вроде собирался сегодня? Я как раз освободился. Мог бы потолковать с ним вместе с тобой.

— Да, но он был вчера. Только вы уехали. Вернее не он сам, а его сын. Мы перенесли встречу на неделю позже.

— Сын? Министерство культуры передумало?

— Нет. Но… но могут же быть и другие покупатели! Пат набрала целую кучу!

— Да, конечно. Извини, Нана, тут ко мне пришли клиенты.

— Подожди, Ален! А ты сам пока ничего не придумал? Ну, новый кредит, чтобы не продавать замок!

— Слушай, мне уже некогда. И вообще, такие вещи не решаются с кондачка. Все. Пока. — Короткие гудки.

— Прошу прощения, госпожа баронесса. — В гостиной появился Герен и компания женщин с ведрами и тряпками. — Не соблаговолите перейти в другие покои?

В моих апартаментах тоже полным ходом шла уборка, мне и там не было места. Я проскользнула в гардеробную, взяла кое-какую одежду — надо же наконец-то сменить ночной халат, — а из ванной прихватила расческу, лосьон, полотенце и зубную щетку. Может, удастся умыться хотя бы в кухне?

Но и в кухне было полно народу, не считая осанистой поварихи, недовольно взглянувшей в мою сторону, когда я прихватила с собой бутылку вина и штопор. Как же я всем мешаю! Не было бы меня, они все — и эти женщины с ведрами, и мой брат со своими клиентами, и Герен, и Патрисия, и Брунар, и вороватый антиквар, и агентство «Сокровища Франции», и Министерство культуры — ну все могли бы заниматься своими делами, по мере необходимости интригуя и конкурируя между собой. А папа это знал! Может, потому взял и все бросил? Да, папочка, и меня в том числе! Ты прекрасно знал финансовое положение замка и то, что все как коршуны накинутся на меня, когда тебя не станет.

В саду, естественно, тоже было глупо искать уединения. В результате я оказалась на верху Капустной башни и предусмотрительно заложила вход на засов. Нечего им всем здесь делать! Тут нет ковров и стекол, которые надо пылесосить и мыть, цветников и клумб, которые нужно культивировать!

Свои вещи я сложила на лавку. Ее по-прежнему укрывали моя клетчатая юбка и вязаная кофта. Я уселась и довольно ловко извлекла штопором пробку из бутылки. Я точно сопьюсь в ближайшее время! Сделала глоток, другой и уставилась на небо и Рейн: ясное солнечное небо с аккуратными немецкими облачками, безмятежное течение реки. Им всем тоже нет до меня ровным счетом никакого дела!

Но как же мне было вчера хорошо сидеть здесь с Дюленом… Правда, хорошо! Он внимательно слушал, поил коньяком и вовсе не разозлился, как Пат, когда я заплакала.

Я еще отпила вина, оно мягко потекло по пищеводу, а по моим щекам — мгновенно появившиеся от воспоминания слезы. Плаксивая алкоголичка — вот кем я теперь стала… Вполне вероятно, что жалость и деликатность Дюлена — просто продуманное поведение опытного торговца. Ну и что? Мне же было хорошо плакать на его широкой горячей груди и чувствовать ласковое прикосновение его рук, когда он гладил меня по волосам и спине. Молча гладил! И не болтал всяких глупых сочувствий и поучений!

И ни тени насмешки или иронии, когда я, почти ничего не видя от слез, чуть не свалилась на него на лестнице. Только ласковые и уверенные руки. И совершенно замечательное путешествие по крепостной стене к жилому корпусу: рука об руку, без слов, каждый в своих мыслях… И аромат каштанов из сада, и звезды над нашими головами…

В бутылке оставалось еще больше половины, но я уже валялась на лавке и рыдала в голос. Ну и что? Кто меня услышит? Кому я нужна? Вот возьму и спрыгну на скалы с башни! Кто меня хватится? Всем без меня будет только лучше! Я же знаю, что не нужна никому!

Нет, в рваной шубе и ночном халате не стоит кончать с собой. Надо переодеться, расчесать волосы, привести в порядок лицо и прыгнуть так, чтобы упасть на спину. Тогда сломается позвоночник, а лицо останется нормальным. Я не собираюсь лежать в гробу с перекореженной физиономией…

«Глория» — полутонник, двенадцать метров в длину, грот — семнадцать метров — приветственно позвякивала снастями, как кокетливая женщина позвякивает тонкими браслетами.

— Хороша? — гордо поинтересовался Жероньи; он держал обе бутылки, из кармана торчали пластиковые стаканчики. — Просто невеста на выданье.

Люк опять почувствовал обиду: он должен был первым спустить ее на воду, первым ступить на ее палубу! А кто-то без него уже посмел воспользоваться «правом первой ночи»! Он ожидал встречи с невинной девочкой, а вовсе не с кокеткой в браслетах. Ну да, скидка — три с половиной процента: все продается и покупается…

Жероньи протянул ему одну из бутылок, вторую поставил на пристань и принялся отвязывать концы.

Ничего, Гло, ты не виновата, протелепатировал яхте Люк, я должен был приехать раньше. И, размахнувшись, швырнул бутылку о борт.

— Это для вас, мсье Нептун! Пожелайте нам с «Глорией» удачи! — Ох, только бы не поцарапать осколками новенькую обшивку, с опозданием испугался Люк.

Но все обошлось. Он перебрался на борт, Жероньи отдал ему концы, подхватил шампанское, неуклюжей тушей перебежал по трапику, втащил его на борт, по-свойски хлопнул Люка по плечу и принялся открывать шампанское. Яхта автономно покачивалась на морской глади. В паре метров от причала.

— А мы не разобьем ее о пристань? Может, поставить парус, выйти в море? — растерянно забеспокоился Люк.

— Успеешь! — хмыкнул Жероньи. — Еще нагуляешься! Ну, если хочешь, можем отойти на пару миль на движке. Горючего под завязку! Держи-ка. — Он протянул Люку пластиковые стаканчики, выстрелил пробкой, побрызгал вином на палубу и начал наполнять стаканы. — Ну, за твою «Глорию» и за тебя, капитан, как тебя по имени-то?

— Люк, — сказал Люк, несколько опешив от панибратства Жероньи. Все было не так! Неправильно! Его первые минуты на собственной яхте должны были быть совсем не такими!

— Стало быть, капитан Люк! А я — Жан-Пьер! — Жероньи чокнулся с ним пластиковым стаканчиком.

— Очень приятно, Жан-Пьер.

Люк сложил губы в улыбку, подумав: ужасно, шампанское из пластиковых стаканчиков! Надо будет завести какие-нибудь приличные бокалы, например, с морской символикой. Нет, картинки на бокалах для шампанского — плебейство. Лучше совсем прозрачные, из хрусталя. Да, обязательно из хрусталя. И чтобы в холодильнике всегда был лед. И серебряное ведерко для льда. Это же невозможно — пить теплое шампанское из-под стола!

— Красавица! Вся кругом — натуральное дерево! Что твоя Колумбова каравелла! — нахваливал свое детище Жан-Пьер Жероньи, «Марсельская чайка», сооружение, реставрация и ремонт судов малого водоизмещения». — А канаты! Чистая пенька! Ты только нюхни, капитан Люк, смолененькие! Амброзия! — Жероньи потянул носом и долил в стаканчики.