Генерал армии Николай Федорович Ватутин был похоронен над величественными водами Днепра, в земле Киева, города, освободителем которого он стал. А его солдаты пошли дальше, к Берлину, и каждый из них нес в душе память о любимом полководце.

Председатель комиссии Государственного комитета обороны В. М. Молотов был настроен сурово:

— Отвечайте, почему четыре армии вверенного вам Западного фронта оказались в окружении?

Генерал-полковник Конев докладывал, скрупулезно раскрывая обстановку, ссылался на документы. Стройный, подтянутый — о таких говорят: «военная косточка», — он рассуждал логично и здраво, хотя с 4 октября 1941 года был практически лишен отдыха. Шесть суток без сна, с тех самых пор, как фашистским войскам удалось прорвать оборону соседнего резервного фронта и начать обход подчиненных ему, Коневу, 19, 24, 20 и 32-й армий. Единственной возможностью их спасти был своевременный отход, но его можно предпринять только с разрешения вышестоящей инстанции, о чем он и запросил Ставку Верховного главнокомандования, а потом Генеральный штаб.

В ожидании ответа, который, кстати, так и не поступил, были срочно проведены контрудары по обходящим группировкам врага, но, поскольку тот обладал более чем двукратным превосходством в живой силе и технике, успеха они не имели. Поэтому целых четыре армии оказались в «котле» западнее Вязьмы, откуда их следовало вызволять как можно скорее.

На что рассчитывал генерал-полковник Конев, пытаясь объяснить причину трагедии? Может быть, на заступничество присутствующего здесь маршала Ворошилова? Ведь это он в 1925 году, будучи командующим

Московским военным округом, рекомендовал молодому начальнику политотдела стрелковой дивизии Ивану Коневу перейти на командную работу. Или на объективность Молотова? Председатель комиссии должен учесть тревожные донесения и просьбы, поступавшие от командующего Западным фронтом.

Напрасные надежды: высокая комиссия прибыла сюда не за тем, чтобы разобраться в причинах очередной неудачи. Следовало найти или, вернее, назначить виновных. Спасти от немедленного расстрела самого Конева, а также офицеров его штаба могло только чудо.

Чудо свершилось: распахнулась дверь, и в комнату стремительно вошел генерал армии Жуков.

— Я назначен командующим Западным фронтом. Генерал Конев будет моим заместителем, — сообщил он членам комиссии и добавил, пресекая возможные возражения Молотова: — Вопрос согласован с Верховным главнокомандующим.

Решение Жукова было вполне логичным. Вряд ли кто-то знает обстановку на московском направлении так, как его предшественник, чьи качества были ему хорошо известны...

Иван Степанович Конев родился 28 декабря 1897 года в селе Лодейно Вятской губернии в крестьянской семье. Окончил земское училище, работал на лесосплаве, в Первую мировую войну в звании унтер-офицера артиллерии сражался на Юго-Западном фронте. В Красную армию вступил добровольно, прошел путь от комиссара бронепоезда до комиссара штаба армии Дальневосточной республики, участвовал, как делегат 5-го всероссийского съезда Советов, в подавлении мятежа левых эсеров в Москве, в 1921 году, будучи делегатом X съезда РКП(б), сражался против мятежных матросов Кронштадта.

Четыре года спустя перешел с политической работы на командную, принял стрелковый полк. Фундаментальное военное образование получил в академии имени М. В. Фрунзе и до 1941 года последовательно прошел все должностные ступени вплоть до командующего Северо-Кавказским военным округом.

Мыслящий оригинально, творчески, он славился как большой знаток тактики и методист боевой подготовки, обладал особым умением видеть в военном деле новое, терпеть не мог шаблонных подходов — тут даже дружеские отношения не могли защитить от его остроумной, подчас язвительной критики. Деятельный, энергичный, прямолинейный, не любил тратить время попусту. Если выпадали свободные минуты, проводил их в обществе книг, до чтения был превеликий охотник.

Войну встретил в должности командующего 19-й армией, отличился в Смоленском сражении — сам Сталин обратил внимание на его умелые действия. 11 сентября Конев получил приказ о присвоении ему звания «генерал-полковник», а 12-го — о назначении командующим Западным фронтом и скорее всего, если бы получил разрешение на отход, то оставался бы на этом посту и впредь...

Молотов понял, что вопрос исчерпан, и выехал в Москву. А генерал Конев по приказу своего начальника — к Торжку (обстановка там до крайности обострилась) и в течение нескольких дней разгромил прорвавшуюся группировку противника. Жуков убедился в безошибочности своего кадрового выбора, Верховный главнокомандующий сменил гнев на милость, и уже 17 октября Иван Степанович возглавил недавно созданный Калининский фронт.

Гроза, уже вторая за несколько последних месяцев, прошла стороной. Впрочем, о первой генерал Конев не ведал, ибо тучи, сгущавшиеся над его головой, были невидимы.

В те самые дни, когда он сражался под Смоленском, на стол Сталина легла справка от 16 июля 1941 года, подписанная майором госбезопасности Михеевым. Из нее следовало, что генерал Конев является выходцем не из бедной крестьянской семьи, а из весьма зажиточной, его отец — кулак, и факт этот он в своей биографии всячески скрывал. Будучи командиром 57-го особого корпуса в Монгольской народной республике, генерал Конев не только никакого рвения в борьбе с вредителями не проявлял, но всеми мерами препятствовал привлечению к ответственности целого ряда командиров, от младшего лейтенанта Ильина до начальника штаба корпуса Малышева. Более того, именно при его, генерала Конева, прямом попустительстве начальник артиллерии 38-й дивизии, которому грозил арест, сумел бежать на служебной машине за границу в Маньчжурию.

Подобная бумага могла в любой момент превратиться в смертельную пулю, но... Сейчас каждый хороший командир дороже золота, а Конев воюет под Смоленском умело, стойко, показывает высокое мастерство, личную храбрость и безусловную преданность Отечеству. Вот, например, при внезапном появлении вражеских танков занял пустовавшее место наводчика 45-мм пушки, вступил в неравный бой и метким выстрелом подбил один танк. Генерал Еременко видел разрывы снарядов противника вблизи орудия и сообщил в штаб 19-й армии о гибели ее командующего. К счастью, ошибся.

Верховный главнокомандующий не стал давать хода документу. Грозная справка была спрятана. Иван Степанович Конев никогда о ней не узнал...

Попытки врага выйти к Москве с севера были успешно отражены. 5 декабря войска Калининского фронта перешли в наступление и менее чем за месяц отбросили гитлеровцев на 120 километров. Иван Степанович успешно решил сложнейшую задачу военного искусства — ведение наступления на превосходящего в силах и средствах противника, — а также обнаружил «ахиллесову пяту» фашистских войск: как оказалось, они, всегда стремившиеся вести операции на окружение, панически боялись «котлов» и «клещей».

В августе 1942 года Конев был вновь назначен командующим Западным фронтом и проводил операции с целью воспретить переброску войск противника под Сталинград. Задача требовала осторожности, враг по- прежнему держал здесь 30 полнокровных дивизий и при первой благоприятной возможности мог повторить широкое наступление на столицу.