Потому что эти часы уже лежали у меня в кармане.

Только подумайте, они же слетели с чьей-то руки, подкатились под мой стол, тюкнулись мне о ботинок и замерли. Это ли не знак?

Если бы так повел себя котенок — тюкнулся вам в ногу и сел рядышком, — неужели бы вы не взяли его домой?

Я бы котенка взял.

Поэтому и часы я принял безо всякого зазрения совести.

Тут уже подоспела милиция. И переводчики. И представители посольства. Но милиции гораздо больше хотелось быть в доле за драку и разгром ресторана, чем искать какие-то ерундовые часы (тем более что для наших милиционеров «часы» тогда означали именно дурацкую «Ракету» производства 2-го Московского часового завода), поэтому ставить оцепление вокруг зала, гостиницы, города и страны, как этого требовали представители посольства, они не стали, вызывать подкрепление для обыска присутствующих тем более не подумали, ибо нефиг делиться с кем-то еще, а как раз наоборот — выгнали из ресторана всех советских граждан, как ненужных свидетелей, и вместе с официантами принялись выдушивать нефтедоллары из арабских друзей.

До самого дома я томился предвкушением — я не решился достать из кармана этот подарок судьбы до тех пор, пока не добрался до квартиры и не заперся надежно в туалете.

Это оказался настоящий Rolex.

То есть это я сейчас понимаю, что такое — настоящий. Тогда я, помню, сильно разочаровался и даже расстроился.

В начале восьмидесятых мне, нормальному парню, пределом крутизны казались электронные часы Casio с музыкой и калькулятором. Хорошие часы, надежные, то есть именно такие часы у меня раскупали влет. Достаточно было в институте на какой-нибудь лекции как бы случайно запустить будильник с мелодией, например, канкана, извиниться перед преподом и спокойно продолжать играть в морской бой. Немедленно после звонка вокруг меня кучкой собирались однокурсники и начинался торг: какой счастливчик забирает часы в этот раз, а кому придется еще немного подождать, пока я не принесу следующие.

А тут непонятно что, без калькулятора, без музыки. Да еще механика. А с механическими часами, как вы помните, я не дружил с детства.

Но халява есть халява, Бог послал. Продать такую ерунду — да кто ее захочет купить, значит, буду носить сам.

Ерундой часы были до первой встречи с серьезным перекупщиком.

Был у меня такой знакомый — Сергей, хитрый каскадер, скупавший у мелкой фарцы баксы. Встречи у нас были всегда в его машине, удивительной по тем временам «шестерке» с форсированным двигателем, на которой, по его рассказам, уходил он от любых ментов и гаишников. Врал Серега, наверное, но очень убедительно у него получалось, поэтому и они его машина были окутаны дымкой геройских подвигов и рисковых авантюр. Так вот, разглядев мои часы, Сергей посулил мне за них сначала три тысячи рублей, потом — пять. А потом неожиданно легко предложил поменять часы на машину. Лукавить не буду — если бы были у меня тогда права, я бы махнулся сразу, но рулить тогда не умел. Зато считать умел очень и очень хорошо.

Прикинув, что, даже предлагая обмен, опытный барыга явно дешевит, я сухо попрощался и вылез из машины. Сергей понял, что сделка срывается, засуетился, потерял лицо. Он выскочил вслед за мной, бегал вокруг меня кругами, кричал, что такие офигительные часы мне просто ни к чему, а они такие, такие…

Дальше моя жизнь стала очень интересной.

Я заходил в какой-нибудь бар, небрежно усаживался, как бы случайно задирал рукав перед барменом и немедленно получал предложение продать часы. Любая названная сумма приводила к разговору про то, какие это чудесные часы и что их просто невозможно сломать.

На спор с барменами я Rolex варил, топтал каблуком, кидал об стену, бил молотком и сверлил сверлом. Неизменно выигрывая спор, я клал в карман деньги, глотал халявную выпивку и уходил искать другого дурака. А часы и правда были словно заколдованы. С ними не происходило ничего. Они не ломались, не отставали, не спешили. Их, как оказалось, не требовалось даже заводить — они подзаводились сами. Более того, под ними не потела рука и металлический (фиг-то! ЗОЛОТОЙ!!!) браслет не зажимал волосы на запястье.

Кончилось это счастье внезапно.

Возвращаясь от одной из своих подружек поздно ночью через парк «Дружба» возле Речного вокзала (фигасе — дружба… там и днем-то до сих пор ходить небезопасно), я получил сзади по башке и очнулся уже наутро в одних носках. Судя по следам вокруг, часы, которые по тогдашним временам просто не имели цены, достались какому-то мелкому дворовому *censored*гану, выбравшемуся в ночь сшибить себе хоть сколько-нибудь на бутылку.

Больше я часов не носил никогда.

И еще. Когда я несколько лет назад пошел на премьеру «Братства Кольца», я один во всем зале киноцентра «Россия» не смеялся над Голумом. Брат Голум, во всем этом сраном мире только я тебя понимаю…

Как это принято говорить, краснея и отводя глаза: «Доктор, у моего знакомого на этом месте вот такое, что ему делать?» Но я не буду мяться с ноги на ногу, я спокойно достану из широких штанин зажигалку, прикурю, сяду поудобнее и буду рассказывать. Честно, про себя, а не про какого-то мифического знакомого.

Был я тогда парень совсем-совсем молодой, и случился у меня первый в жизни секс. Что там должно произойти с парнем после первого секса, я не очень знал, но состояние у меня было какое-то тревожное. Пугало то, что презервативом воспользоваться я не успел; честно говоря, я вообще мало что успел, но тогда меня тревожило именно отсутствие презерватива.

Поскольку я по молодости лет ничего не понимал, Интернета тогда не было, у мамани спросить мне даже в голову не приходило, а обсуждать с приятелями то, что получилось, не очень-то хотелось, решил я прильнуть, так сказать, к источникам. Проще говоря, отправился в книжный.

Единственным источником, к которому мне предложили прильнуть, оказался справочник по венерическим заболеваниям, его я сдуру и купил. Говорю, что сдуру, как вы понимаете, потому что немедленно обнаружил у себя множество разных неприятных симптомов, и жизнь моя сразу стала очень беспокойной. Особенно беспокоил меня странный нарост, который появился у меня вскоре после первого секса. Сначала это была какая-то точка, совершенно на первый взгляд безобидная, но эта точка росла. Каждое утро, проснувшись, я бежал в ванную и, пустив струей воду, чтобы маманя думала, что я принимаю душ, рассматривал эту точку, — и с каждым утром я все сильнее тревожился, потому что было очевидно: ЭТО растет.

Через неделю, сверяясь с цветными иллюстрациями в справочнике, я уже колебался в выборе между твердым и мягким шанкром, а штука продолжала расти.

Я подготовил прощальные письма всем друзьям и родственникам, мол, «не ищите меня, я отправился строить БАМ, в моей смерти прошу никого не винить!» — а штука все росла и росла…

Я перестал есть и по нескольку часов в день лежал в ванной, надеясь утопить заразу, но не тут-то было, эта сволочь продолжала матереть на моих жизненных соках. Если бы к тому времени уже был снят фильм «Чужие», то, в этом я не сомневаюсь, мне бы каждую ночь снились кошмары про то, как кожа моя надувается, потом начинает шевелиться и оттуда вылезает огромный зверь, готовый пожрать и меня, и всех, кому не повезло оказаться рядом со мной.