– Евгений Петрович? Ага, все, могу говорить…

Грохнуло, выплюнув измятую сигаретную пачку, металлическое окошко за его спиной. Продавщица с лицом напудренного бульдога высунулась наружу, заголосив:

– Ай! Ай! Зачем ребятишек избил?! Вызывайте милицию! Милицию вызывайте! Вон он, вон он! Уходит, вызывайте скорее!..

– Да ничего не случилось, все в порядке, – поморщившись на крики из магазина, уверил Пересолина Женя. – Так что, вы говорите, за проблема с Тимохиным прудом?..

Ни продавщица из магазинчика «Продукты», ни сам Женя Сомик, ни кто-то еще из случайных прохожих, притормозивший посмотреть и с досадой на то, что драка так быстро закончилась, продолживший свой путь – не обратили внимания на припаркованную прямо напротив палисадника «девятку», грязную и помятую, как старый кроссовок. Там, в этой «девятке», внимательно и напряженно наблюдал за происходящим через наглухо тонированные стекла сухопарый мужчина с костистым недобрым лицом, на котором белой полоской выделялись поджатые губы, да светились неожиданно голубые глаза. Левая рука мужчины стискивала ручку приоткрытой дверцы, в правой он сжимал пистолет, и никакой не травматический, а самый что ни на есть настоящий, боевой – старый «макаров» со сбитым номером. Обе руки мужчины были синими от порядком расплывшихся татуировок.

Лишь когда Сомик, продолжая говорить по телефону, свернул за угол, мужчина обмяк на сиденье; напружиненная готовность к немедленному действию отпустила его тело. Он спрятал пистолет, прихлопнул дверцу, завел двигатель и тронулся с места.

Через несколько кварталов он кинул сигарету в жесткий рот, прикурил. И с первой струей дыма выдохнул длинную мрачную фразу (видно, привык говорить с самим собой):

– Так и думал, что перемудрили. Проще надо! Тогда все чики-чики будет…

* * *

– Приезжайте, Женя, я вам все подробно расскажу!..

– Ждите, скоро буду.

Проговорив это, Женя Сомик сунул телефон в карман и с чувством произнес:

– Вот балбесы…

Высказывание это предназначалось вовсе не потерпевшим позорное поражение гопникам, о которых Женя и думать забыл. Он имел в виду ни много ни мало все население города Кривочки, все семнадцать с лишним тысяч человек.

Выборы на должность мэра в Кривочках прошли предсказуемо гладко. Губернатор области Дмитрий Федорович сдержал свое слово и препятствовать витязям, выдвинувшим кандидатуру Пересолина, даже не пытался. Конечно, кроме Пересолина и Ивана Арнольдовича Налимова на высокий пост претендовал еще некий Педин, но кривочцы, видно, решили, что человеку с такой фамилией вверять бразды правления попросту неприлично, и господин Педин быстро слился, оставив после себя в качестве напоминания лишь несколько плакатов, где в слове «Педин» последнюю букву местные весельчаки переправили на «к», наверное, в ту же минуту, как эти плакаты были расклеены.

Налимов, понимая безнадежность своих претензий, тоже особенно не упорствовал. Предвыборную его кампанию, прошедшую под негласным лозунгом: «Старый друг лучше новых двух», жители Кривочек всерьез не восприняли.

А вот незамысловатую программу Пересолина: «Работать вместе, чтобы сделать город лучше» – кривочцы скушали «на ура». Впрочем, сам Евгений Петрович свой успех справедливо относил вовсе не на счет собственной малоизвестной местным личности… Лучше всего отношение Кривочек к Пересолину выразил дед Лучок, который на первой же встрече будущего мэра с электоратом влез на сцену и, завладев микрофоном, объявил:

– Это ж он от витязей, этот Петрович! Валяй, братцы, за него голосовать! Ежели его выберем, нам от них еще столько всего обломится! К тому ж он воровать не посмеет! Пусть только попробует, они ему сами тут же шишек под хвост напихают!.. – После чего под хохот и одобрительный свист сошел вниз, был подхвачен благодарными слушателями под руки и уведен в близлежащую закусочную «У Рустама» праздновать удачное выступление.

Время показало, что ожидания местного населения новый мэр Евгений Петрович Пересолин вполне оправдал. Пожалуй, это был первый в российской истории случай, когда весь городской бюджет до копейки пошел непосредственно на благоустройство города. Пересолин установил на улицах фонари, наладил водоснабжение (до него в Кривочках холодную и горячую воду в теплое время года исправно отключали с семи часов вечера до семи часов утра), отремонтировал две из трех кривочских школ, один из двух детских садов, закупил в районную поликлинику новое оборудование взамен старого, отжившего свое лет этак тридцать тому назад… и на этом бюджет иссяк почти полностью, осталось только на необходимые городские нужды. И когда весной сошел снег и земля просохла, средства на восстановление дорог пришлось Евгению Петровичу, осуществляя пророчество деда Лучка, просить у компании «Витязь».

Итак, ожидания населения мэр Евгений Петрович оправдал. А вот само население ожидания Пересолина – нет. Когда вдруг выяснилось, что лозунг «Работать вместе, чтобы сделать город лучше» мэр предполагал к буквальному пониманию, кривочцы скисли. Объявленная Пересолиным программа по наведению порядка в Кривочках на общественных началах – не то чтобы провалилась, а… не получила должного развития. Ну не желали горожане убивать законные выходные на уборку мусорных куч на окраинах, на расчистку дворов от ветхих строений: никому не нужных сараев, в которых давным-давно ничего не хранилось, покосившихся фрагментов полусгнивших заборов, давным-давно ничего не ограждающих… Общее настроение земляков по традиции озвучил дед Лучок:

– Что ж получается – бесплатно вкалывать? Как при советской власти? Накося выкуси, я теперь предприниматель, мне каждая минута дорога. Время – деньги, слыхали? Поищите других дураков!..

Дураки нашлись в лице тех же витязей, а также волонтеров из Саратова, среди которых большинство являлось активными участниками сайта «so-ratnic.ru».

Впрочем, первое время кое-кто из кривочцев и посещал субботники и воскресники, но не по причине проснувшейся сознательности, а потому что Пересолин распорядился организовать для работников горячие обеды. Вяло проковырявшись до полудня, горожане, пожертвовавшие гарантированным Конституцией отдыхом, по окончании обеда бесследно исчезали. После второго такого случая витязи решительно погнали халявщиков в шею. А следующей же ночью кто-то переколотил фонари на центральной улице имени В. И. Ленина.

Тогда у Пересолина случился нервный срыв. Он пригласил к себе Олега, последнее время целыми днями пропадавшего на строительстве диковинной своей палестры, и в категоричной форме заявил, что намерен раньше срока снять с себя полномочия. Сомик вместе с Двухой случайно оказались свидетелями этого разговора.

– Сил нет никаких, понимаешь?! – одной рукой держась за сердце, а другой колошматя по столу так, что разлетались во все сторону бумаги и карандаши, кричал Евгений Петрович. – Нет, опти-лапти, никаких сил! Это что за народ такой? Чем больше для них делаешь, тем больше они требуют! А то, что уже дадено, стремятся обгадить! Ты знаешь, что директор школы, на ремонт которой у нас денег не хватило, накатал жалобу губернатору? Дескать, руководство тех школ, что мы сумели отремонтировать, бюджетные деньги с мэром… со мной то есть, попилило, потому и ремонт получили. А ему, честному, ничего не досталось. Почему же при Налимове, опти-лапти, никто никому не жаловался, хотя он ни черта для Кривочек не сделал и не собирался? Объясни: почему? Я не понимаю… Про фонари слышал? Это как? Как это? В голове не укладывается… Вызвал к себе Щукаря, мента нашего главного: найди мне этих неандертальцев, кровь из носу! В глаза им хочу посмотреть! А он руками разводит: надо камеры наблюдения на улицах устанавливать…