– Вцепиться еще как-нибудь можно, а держать чем? – Терять комбригу было уже нечего. – «Калашами» да «Мухами»? Много ими против бронетехники сделаешь? И своей брони почти нет. Даже по десятку машин на батальон не выходит.

– Опять противоречишь? Раз люди почти не обучены, техника им к чему? Чтобы побить да поломать? В остальном же… Не боись, подполковник, поддержим. Придадим тебе пару батарей ПТУРов, опять-таки, в твоих интересах будет работать артгруппа, включая «Смерчи», сверху прикроет ПВО. Саперы перед твоим фронтом мин накидают. Пока противник особо на рожон не пер. Атаковал, но без крайнего напряжения. Шансы выстоять у тебя есть. Тут мы придумали пару хитростей, дабы его разведку с толка сбить. А помимо хитростей будет применено секретное оружие. Как работает, сам не понимаю, однако всю электронику выведет из строя к чертовой матери. У тебя ее все равно почти нет, зато противнику не сладко придется. Они же привыкли, чтобы за них хитрые механизмы воевали. Цели искали, пушки и пулеметы наводили, машины водили. А им… – и начальник уточнил, что именно. – Так что, комбриг, не настолько все плохо. Зато выстоишь, полковником станешь.

– Или в полковники, или в покойники, – едва заметно усмехнулся худощавый пожилой мужчина без знаков различия. Но вид у него был такой, что поневоле чувствовалось: чин у незнакомца имелся. И немалый чин. Может, даже не генерал-майор, а генерал-лейтенант. Чувствовалась в нем привычная властность.

Превращаться в покойника не хотелось. Даже становиться полковником почему-то тоже. Не думалось о большой войне. О каком-нибудь небольшом конфликте – вполне. Сколько их уже было? Но вот так, грудь в грудь с сильным врагом, да когда сам фактически не оснащен…

– Соседи справа – шестая бригада добровольцев, – добавил незнакомец. Точно, чин. – Слева – полк внутренних войск. Сплошной линии фронта нет, война носит маневренный характер. Зато и врага ждет сюрприз. И не один. Но чтобы получилось, ваша задача: держаться. Дороги вперед у противника быть не должно. Понятно?

– Так точно, – вздохнул комбриг.

Всех планов ему раскрывать не стали, но тут он был не в обиде. Каждому надлежит знать свой маневр, а уж общий замысел на войне всегда известен немногим.

– Продержись, полковник. – Незнакомец посмотрел комбригу в глаза. – Хоть немного продержись. Потом сменим. Нам главное – измотать, не пустить их вглубь. Поймут, что мы им не по зубам, сами уберутся к чертовой матери.

– Постараюсь. – В горле стало сухо. – Но поручиться не могу.

– Ты не ручайся. Ты держись…

Легко начальству говорить!

Где-то справа уже стреляли, здесь же пока все происходило сравнительно спокойно и тихо. Настолько, что нервы атакующих порою не выдерживали, и то один, то другой выпускал несколько пуль в сторону приближающегося леса. Неточный огонь вреда причинить почти не мог, вдобавок, легкие пули «М16» отклонялись даже от веток, и стрельба велась больше для самоуспокоения. Хотя не слишком приятно, когда над головой что-то свистит, так и хочется достойно ответить, но уже тщательно прицелившись.

И, наконец, долгожданное:

– Огонь!

Затараторили автоматы, басовито и зло загрохотали пулеметы, единственный на роту крупнокалиберный пулемет довольно удачно положил несколько очередей прямо среди наступающей, а затем – среди залегшей пехоты. В этом шуме совсем потерялись одиночные выстрелы снайперов, да дело-то не в шуме. Комаров, например, сполна выполнил намеченное. Первую цель он отработал сразу же. Со второй пришлось немного помучиться. Противник попался пугливый, упал в траву, едва началась стрельба. Пару раз приподнимался, отвечал и тут же утыкал морду в землю. Ему бы еще какой окопчик! Не нашлось. Комаров старательно наметил в оптике место, подождал и третьей пулей, кажется, успокоил жертву. Если только она не смогла ловко притвориться покойником.

Вот в третьем Комаров был не уверен. Стреляли все, вполне может быть, кто-то зацепил солдатика одновременно, а то и раньше. Какая разница, если важен лишь общий результат? Личный счет… Очень он нужен?

Серанцев тоже стрелял. Вначале его удивило: почему враги не валятся штабелями под его пулями? Ствол автомата постоянно задирался вверх и уходил в сторону, в ушах отдавался грохот, и никакого результата. После первого магазина пришел азарт. Страстно захотелось завалить как можно больше врагов, словно это были не люди, а монстры из какой-нибудь компьютерной стрелялки. Но желание – это одно, а на деле почему-то никак не получалось попасть. Сергей уже и не целился, просто азартно стрелял и стрелял, пока боек не щелкнул вхолостую в очередной раз, а в нагрузке не оказалось ни одного снаряженного рожка. Побаливало плечо, указательный палец тоже ныл, однако не так, чтобы все бросить, так и не добившись желаемого. Поневоле пришлось набивать магазин, ронять при этом патроны, ругаться и лишь порою косить глазом: вдруг противник воспользовался моментом и подошел вплотную? Даже не сразу понял, что означает новый грохот, благо, на счастье Серанцева, первые мины легли далеко в стороне от его позиции. Кому-то всегда везет больше, чем остальным.

Не повезло крупнокалиберному пулемету и его расчету. Несколько мин упали неподалеку, ранив одного из бойцов, а затем одна ударила на редкость точно, и ни людей, ни «Утеса»…

Но главная беда пришла с другой стороны. В полном смысле устойчивого словосочетания.

– Проблемы?

Обходивший позиции капитан возник на КП, словно почувствовав, что его присутствие теперь требуется именно здесь.

Атака захлебнулась. Уцелевшие пехотинцы отошли, точнее, отползли, и теперь лежали метрах в четырехстах, а кто и дальше, и бой свелся к неторопливой перестрелке. Но врага поддерживали минометы, кроме того, изредка из дальнего леса показывалась БМП. Давала несколько очередей из автоматической пушки и немедленно убиралась прочь, опасаясь ответного обстрела. Патовая ситуация, которая могла продолжаться бесконечно долго. Во всяком случае, пока атакующие не израсходуют боекомплект или одна из сторон не поляжет в полном составе.

– Приказано отходить.

– Куда? Почему?

– Противник прорвался на левом фланге. Или обошел его, толком не понял. Важно другое: он заходит нам в тыл, и будем медлить, вообще отсюда не уйдем.

– Хорошо, я успел очередную партию раненых отправить, – Александр осторожно выглянул на поле. Ничего существенно нового там пока не произошло.

– На одной машине или на обеих?

– На одной. Вторую оставил для боя. А ту набил под завязку. Скоро уже вернуться должна. Буквально с минуты на минуту. Нас сейчас примерно половина – где-то полсотни, если еще не зацепило кого.

Известие о потерях капитан озвучил спокойно. Половина – еще не треть и тем более не четверть. А рвать рубаху, посыпать голову пеплом – оно поможет?

– Так… Лады…

Перестрелка то затихала, то возобновлялась с новой силой. Мины тоже то сыпались градом, превращая лес в миниатюрное подобие ада и заставляя людей вне их религиозности возносить искренние молитвы творцу, то вдруг брали паузу, давая бойцам передышку вместе с надеждой на жизнь.